— Ничего не получится, не ловит он тут сеть, — прокомментировал действия Максима Олег, — в поселок топать придется, ближе не получится.
— Ладно, пойду. Купить чего? — Максим забросил за плечи легкий рюкзак, запихнул телефон в нагрудный карман куртки.
— Да все есть вроде, — Олег придирчиво осмотрелся. Но не был бы куркулем Кругловым, если бы не выдал перечень жизненно необходимых продуктов питания:
— Хлеба возьми, сахар заканчивается. Соль есть, но мало. Может, спичек еще, на всякий случай? — это он прокричал уже в спину Максиму.
«Сухарей еще, сала и керосина», — закончил список Максим и пошел через лес к поселку. Добрался до цивилизации без приключений и теперь шел по улице мимо облезлых фасадов многоэтажек. И осматривался украдкой, но появление незнакомца оставило аборигенов равнодушными. Здесь давно привыкли к тому, что очередной небритый, одетый как бомж мужик выходит из леса, затаривается в магазине и снова исчезает в дебрях. Максим добрел до магазина и первым делом нашел в торговом зале платежный терминал. Подошел и минуты полторы смотрел на агрегат — вспоминал, что это и как им пользоваться. Потом сообразил, что надо делать, и подивился скорости, с которой происходит одичание. Нет, с этим надо что-то делать. Первым делом — заманить преследователей сюда, а дальше… Дальше Максим и сам пока не знал, что произойдет потом и как он поведет себя. Приговор не отменить, выход один — легализоваться под другим именем с новыми документами. Но на это нужно время и деньги. Много денег. Ладно, сейчас не это главное. Максим встал в хвост небольшой очереди и принялся рассматривать товар. Все, стоявшие перед ним, покупали один и тот же набор продуктов — хлеб, соль, сахар. А больше людям ничего и нужно — остальное дает лес и «море», как почтительно называли водохранилище местные. И выжить тут проще, чем в мегаполисе, — ты зависишь только от себя и заранее знаешь, откуда может прийти опасность. Холод, голод, звери — если руки на месте и в голове не опилки, то шансов выжить у тебя девяносто пять из ста. Оставим незначительный оставшийся процент на форс-мажор вроде падения астероида или нашествия зомби. А в городе ты беззащитен и не знаешь, с какой стороны ждать нападения. И чего ждать в следующий миг — автокатастрофу, техногенку или теракт. Нервничаешь, значит, не готов, не готов — ты легкая мишень.
Подошла его очередь, Максим сложил покупки в рюкзак, расплатился, забрал сдачу. Потом вышел из магазина, прошел чуть вперед и в сторону, остановился рядом с глухим забором. Достал телефон, включил его — сеть появилась сразу, уровень сигнала нормальный. Максим первым делом набрал номер Михаила и слушал длинные гудки до тех пор, пока соединение не разорвалось автоматически. Постоял еще немного, глядя то на дисплей, то по сторонам, и набрал номер Пашки. «Аппарат абонента выключен», — сообщил автоответчик. Сдаваться Максим не собирался. Он набрал номер Новикова, потом Пашки еще раз, но с тем же результатом — длинные гудки, обрыв и потусторонний металлический голос в трубке. Оставался единственный выход, и Максим набрал Ленкин номер. И выругался вполголоса, грохнул с досадой кулаком по доскам, услышав «…вне зоны действия сети». Максим прошел по замкнутому кругу еще раз — Пашка, Михаил, Ленка. В ответ серия гудков и речь автоответчика. Максим снова выключил телефон, убрал его в карман рюкзака и двинулся от магазина прочь. И все размышлял по дороге — что это может быть? Тревоги Максим не испытывал — ну, подумаешь, не дозвонился — всякое бывает. Удивление, вернее, недоумение — вот что вышло на первый план. «Попробую завтра», — решил Максим. Дело уже к вечеру, скоро начнет темнеть, надо бы успеть добраться до землянки. Все-таки лес вокруг, и шутки с ним могут закончиться плохо. А из инструментов в руках только подаренный Пашкой нож, а этого может не хватить.
Максим ускорил шаг и скоро оказался перед последней пятиэтажкой. Сразу за ней начиналась тропа через поле, отсюда уже виднелся край леса. И вдоль него, прыгая по ухабам, неслась машина — то ли «уазик», то ли «Нива», издалека не разглядеть. Максим проводил машину взглядом и почувствовал знакомую острую тоску, словно всколыхнулась давно утихшая боль. Опять «Нива», черт бы побрал эту марку машин. И почему именно сейчас, когда ни один из трех самых близких Максиму человек не ответил на звонок? На душе сразу стало паршиво, даже тошно, словно смотришь в окно на осеннюю грязь и лужи. В этот момент от безвыходности выть хочется. Или удавиться. Максим вдохнул глубоко и собрался уже двигать дальше, как за спиной раздался резкий, быстро оборвавшийся крик. Впрочем, он тут же возобновился, к нему присоединились еще голоса, и позади уже завывал на все лады нестройный хор. В невнятных выкриках Максим отчетливо разобрал только одно слово: «Горит!» Этого было достаточно — Максим развернулся и рванул назад, в поселок. Посмотрел по сторонам, увидел впереди справа густевшие на глазах клубы дыма над крышами, помчался в ту сторону. И оказался среди толпы — к месту пожара уже бежали люди. Но не с целью помочь погорельцам — постоять на безопасном расстоянии у забора, поглазеть, поохать. Максим оказался у горящего дома одним из первых, быстро оценил обстановку. Горел одноэтажный старый дом — пламя уже вырывалось из одного окна, с ревом рвалось под крышу. А по перекопанным грядкам огорода прочь от дома отползал человек. Одежда на нем дымилась, тлела местами, но не горела, человек попытался подняться, но тут же грохнулся обратно. Максим подбежал к нему, помог встать на ноги, потащил подальше от огня. Уложил на траву, хлопнул несильно по щекам. Человек — мужик лет сорока — сорока пяти — кашлял надрывно, мотал головой и все порывался подняться. Но сразу же падал обратно. И пытался что-то сказать, показывал рукой на горящий дом.
— Что там? Что? Остался кто? — проорал Максим, стоя на коленях над мужиком, и тот закивал головой. Но не смог произнести ни слова — поперхнулся кашлем.
— Отец его, наверное, он уж не ходит. На костылях только, — сообщила Максиму здоровенная, раскормленная бабища, одетая в мужскую куртку, камуфляжной расцветки штаны и резиновые сапожищи. Максим поднялся, стащил со спины рюкзак, бросил его на траву.
— Пожарным звонили? — спросил он тетку, но та отрицательно помотала головой:
— Нет. А что толку? Все равно не приедут. У нас тут постоянно горят — то с перепою, то проводка. Петька-то, — она показала на заходившегося в кашле мужика, — не пил вроде. Значит, закоротило в доме где-то. — И отвернулась, зашагала неторопливо прочь. Максим еще раз посмотрел на горящий дом, натянул шапку по самые глаза, поднял воротник куртки, закрыл им до половины и лицо. Вдохнул глубоко и побежал к дому. Вслед Максиму что-то кричали, кажется, кто-то рванул следом, но остановился на половине дороги. Максим подбежал к распахнутому окну, подпрыгнул, подтянулся на руках, перевалился через подоконник и рухнул на пол. Вскочил на ноги, закрыл лицо воротником и побрел вперед, выставив перед собой руки. Горело, похоже, где-то в глубине дома — здесь был только дым, Максим слышал треск горящего дерева, но огня не видел. Обошел комнату, выбрался в коридор и оказался на развилке — впереди, в дыму, виднелись сразу два дверных проема. Из первого уже вырывалось пламя, а со стороны второго раздавались приглушенные звуки ударов. Максим ринулся туда и едва не споткнулся в дыму о человека — тот стоял на коленях перед входной дверью и стучал в нее кулаками. Максим подхватил старика под мышки, поставил на ноги. Свободной рукой попытался открыть дверь, но не смог. Тогда прислонил деда к стене, отошел на шаг назад и врезал несколько раз по замку ногой. Дверь сдалась, распахнулась, из нее наружу повалил дым, а за спиной загудело пламя. Максим снова сгреб сползшего на пол деда в охапку и рванулся вперед, поволок за собой старика. Так и выкатились во двор под вопли и визг зрителей. Максим потащил старика подальше от пожарища, уложил на траву рядом с пришедшим в себя Петькой. Максим уселся рядом со стариком, проверил, дышит ли тот.
