Со стороны окна послышался отдаленный гулкий звон, его перекрыли крики. Максим отполз подальше от наружной стены подвала, выглянул в коридор. Там пока пусто, загонщики еще только сужают кольцо вокруг жертвы. Крик повторился, он был уже отчетливее, Максим разобрал несколько слов — не несущую информации порцию ругани. И посмотрел в окно — там по куче щебня кто-то бежал, снизу, через узкую щель окна Максим видел только ноги человека. Тот остановился, потоптался на месте. И выстрелил, раз, потом другой. Максим не сразу сообразил, что короткие сухие щелчки за стеной — это звуки выстрелов. И человек на груде щебня не ищет затаившегося в развалинах капитана Логинова, а сам отстреливается от кого-то. Выстрелы прогремели еще раз, протрещала короткая автоматная очередь, и все ненадолго стихло. Там, на стройплощадке, разворачивались настоящие боевые действия, вот только кого с кем… Максим бы дорого заплатил за то, чтобы узнать, что происходит у него над головой. В комнатенке на миг стало темно, потом загораживающая его тень исчезла. Максим привстал, подобрался к окну — боевик лежал ничком, упирался головой в стену здания. Он сполз лицом вниз по груде щебенки, и куртка на его спине была прострелена в двух местах. «Ничего себе», — Максим отступил на шаг назад и замер, услышал звуки шагов и голоса людей. По подвалу шли люди — человека три или четыре одновременно, переговаривались негромко. Ну, вот и все, сейчас все закончится. Максим перевел предохранитель пистолета на боевой взвод, подобрался к дверному проему. Выглянул быстро, тут же отшатнулся назад. И выстрелил в полумрак перед собой, услышал вопли и ругань. «Попал», — злорадно улыбнулся Максим и повторил маневр. Ответные выстрелы он услышал, уже укрывшись за выступом стены. Снова прогремели где-то недалеко две автоматные очереди, и все затихло.
Люди из охраны «куратора» отступили, в коридоре снова было пусто и спокойно. Первый контакт состоялся, пока счет в пользу Максима. Одного он точно успел зацепить, что уже неплохо. За окном снова послышались звуки шагов — кто-то со скрежетом пробирался по битому камню. Максим обернулся, вжался в стену — сейчас вся надежда только на то, что смотревший с улицы в окно человек его не заметит. Максим затаил дыхание, смотрел, как человек в сером камуфляже и берцах подходит к окну, присаживается на корточки, стучит согнутым пальцем в перчатке по стеклу. И наклоняет голову — на ней «сфера», лицо закрыто маской. Омоновец у окна не задержался, поднялся на ноги, двинулся дальше, за спину Максиму. Тот перевел дыхание, смотрел то на опустевший оконный проем, то на зажатый в руке пистолет. Неужели справедливость восторжествовала и капитана Логинова решили передать государству? Похоже, что все именно так — в подвале тишина, значит, ОМОН пока прочесывает территорию. Но кто в кого стрелял и, главное, почему? Боевики в омоновцев? Те, кто похитил норвежского подданного, в боевиков? Все друг в друга? Или бьются за право первым пристрелить капитана Логинова? Голова отказывалась думать над решением этой загадки, мысли путались, перед глазами все плыло. Максим успел услышать, как по лестнице вниз бегут несколько человек, грохочут подошвами тяжелых ботинок по бетону. А сделать ничего не мог, против бронежилетов и «сфер» пистолет бессилен. У окна снова показался омоновец, присел на корточки и заорал что-то в рацию. А коридор был уже полон людьми, Максим слышал, как они перекрикиваются между собой. «Пусто, пусто, у меня тоже», — в подвале шла настоящая зачистка. Стекло под потолком уже трещало, по стене вниз сыпались осколки, и их звон заставил Максима очнуться. Все, ждать больше нечего, он проиграл эту войну. «Давай», — он поднял пистолет, но выстрелить успел только несколько раз перед собой, в гущу серо-синих пятнистых силуэтов. Максим шарахнулся назад, чтобы выиграть хоть несколько секунд, но не успел. Кто-то сверху схватил его за капюшон куртки, потащил назад, к стене, схватил под мышки. И сразу все исчезло — стены, потолок, толпа то ли людей, то ли пришельцев с других планет, осталась только тьма. Зато в ней пропала боль в раненом плече, и можно было, наконец, заснуть.
Пробуждение оказалось резким, внезапным. Максима словно толкнули в бок, он открыл глаза и попробовал сесть. Но попытка не удалась, свет снова померк перед глазами, но ненадолго. Надо бы повторить, но Максим не торопился. Он успел заметить, что в помещении, кажется, никого нет, и решеток на окнах тоже не наблюдается. Полежал немного, снова приоткрыл глаза и уселся на кровати. Обычная комната — окно, цветы на подоконнике, дверь, потолок, на нем люстра. Только потолки очень высокие, словно это нежилое помещение. Или старый, «сталинский» дом. На стене висит огромная «плазма», рядом с кроватью стоит небольшой столик. На нем упаковки с ампулами, шприцы, еще какие-то коробки с лекарствами. Максим осторожно двинул плечом, оно отозвалось тягучей приглушенной болью. Значит, действие наркотика или снотворного еще не закончилось, голова тоже соображает плохо, с опозданием. Рана перевязана, крови на бинтах нет. Одежды, обуви и оружия, в том числе и Пашкиного ножа, тоже — Максим, как и положено больному, лежит под одеялом в одних трусах. И как все это понимать, спрашивается? Но решение этой задачи пришлось отложить — к горлу подкатила тошнота, Максим зажмурился и снова лег. Слабость после кровопотери — это нормально, так и должно быть. Но обстановка странная, не пугает, но настораживает. И где люди, хоть один человек?
Дверь в комнату дрогнула, приоткрылась, Максим сел рывком на кровати и тут же пожалел об этом. Пришлось снова закрыть глаза, прикусить губу, но помутнение сознания быстро прошло, и Максим увидел, что в комнате он уже не один. У окна, прислонившись к подоконнику, стоял человек, рассматривал какие-то бумаги у себя в руках. Высокий, лет под пятьдесят, немного располневший, но движения порывистые, резкие. Лицо покрыто легким загаром, на его фоне особенно выделяются светло-синие глаза. Густые седые волосы подстрижены очень коротко. На кого-то он похож, только на кого — Максим не мог припомнить, да особо и не старался. Человек оторвался от бумаг и тоже посмотрел на Максима.
— Как вы себя чувствуете? — ответа не последовало, Максим только слегка кивнул головой, показывая, что слышит собеседника. Тот подошел к кровати, остановился рядом со столиком.
— Скажите, как к вам обращаться. При вас нашли вот это, — на одеяло лег потрепанный паспорт Максима и военный билет, — и вот это, — рядом оказалась почти целая справка об утере паспорта на имя Кириллова Игоря Владимировича, выданная почти три месяца назад.
Максим не отвечал, смотрел на свои документы так, словно видел их впервые в жизни. И мельком — на человека, вернувшегося к окну. Молчание затягивалось, и собеседник Максима первым нарушил его:
— Я вас понимаю, и даже лучше, чем вы можете себе представить. Ситуация заставляет меня первым раскрыть карты. Эйрик — мой племянник, в университете у них рождественские каникулы, и он напросился вместе со мной в Москву. Пошел прогуляться и пропал два дня назад. Вечером того же дня мне позвонил некто, не представился, заявил, что Эйрик у них и за его жизнь я должен заплатить. Я согласился, мы договорились о сумме, но передать ее я предпочел специалистам, профессионалам в своем деле. Однако вы опередили их, и деньги по праву ваши. Я готов компенсировать весь ущерб, нанесенный вам, и предложить свою помощь.
