Ограждение владений «куратора» Максим увидел издалека, небольшие лампочки освещали витки «Егозы» и заснеженные сосновые лапы. Поезд пошел еще быстрее, Максим посмотрел вперед — там, в чернильной темноте, уже светился зеленый огонек семафора и красно-желтые габаритные огни. Все, ждать нельзя, тоннель уже совсем близко. Поезд уже несся вдоль знакомого забора, мелькали слабо освещенные плиты. Сколько он насчитал их тут тогда? Какая сейчас разница, сколько, главное, успеть. Максим оторвался от выступа, поднялся на полусогнутых ногах и едва не грохнулся обратно. Но качнулся вперед, устоял, сделал еще один маленький шаг, потом еще и оказался на самом краю крыши. И оттолкнулся с силой, прыгнул вперед, выставив руки вперед, нырнул «рыбкой» в снежно-черную гущу сосновых лап. Схватился за колючую ветку и перелетел на ней, как на лиане, через забор, отпустил одну руку, вцепился в следующую лапу… И так сполз вниз, спрыгнул на снег, выпрямился. С потревоженных ветвей сыпалась белая снежная труха, ветви покачались еще немного и успокоились. Максим осмотрелся — за спиной забор с «колючкой», грохот очередного поезда, впереди — темнота, стволы сосен в ней и нетронутый снег под ногами. Максим посмотрел на часы — без четверти одиннадцать, безумная поездка заняла всего пятнадцать минут. И оказался он не там, где рассчитывал изначально, а в самом углу периметра, там, где плиты забора стоят под углом друг к другу. Ничего, это неважно, главное, что не промахнулся. Надо подождать немного, посмотреть, не придет ли кто, чтобы встретить позднего гостя. Интересно, будет ли старый шакал отмечать праздник как положено — в полночь, с гостями за накрытым столом? Или проигнорирует? Все выяснится очень скоро.
«Хозяева» показались через несколько минут. Два жилистых поджарых ротвейлера один за другим улеглись в снег у ног Максима. Он вытер кровь с лезвия ножа о собачью шерсть, пошел рядом с цепочкой следов собачьих лап. И скоро оказался на расчищенной до плит от снега дорожке, вдоль нее горели фонарики, стояли лавочки. Пасторальная рождественская картинка — предновогодняя ночь, снег, сосны и неяркий свет могли настроить на романтический лад любого. Максим остановился в тени, прислушался, но кроме шума ветра в вершинах деревьев и приглушенного расстоянием грохота поезда не разобрал ничего. Снова посмотрел на часы — ровно двадцать три часа, можно немного подождать. Где-то очень далеко загремели взрывы, в небе полыхнули огни фейерверка. Максим вспомнил прошлую новогоднюю ночь, счастливую раскрасневшуюся Ленку, заснувшую за два часа до полуночи Ваську. И сидевшую под елкой Феклу, и как она потом наелась «дождика», и как первого января ему пришлось искать вменяемого ветеринара… И тут же вскинулся, подхватил горсть снега, вытер им лицо. Сейчас эмоции могут только помешать сделать все быстро и чисто, для них время еще не пришло. Да, странный какой-то поселок, куда ни глянь — сплошной лес и выскобленная от снега дорожка под фонарями. А поблизости нет ни одного дома, и очень тихо для поселка. А надо поторапливаться, найти нужный коттедж, «встретиться» с охраной и «куратором». Максим вышел на покрытые снежной пылью плиты дорожки и быстро пошел по ней параллельно лесу. Добрался до того места, где на снегу появлялись следы собак, остановился. И быстро отступил в тень за толстый ствол сосны, замер там. Навстречу из темноты приближались два человека, они быстро, почти бегом шли по дорожке. Оба приземистые, неповоротливые, одеты в темные мешковатые одежки, в движениях видна расхлябанность и вальяжность — истинные дети гор. Боевики топтались у бровки, переговаривались негромко, но Максим не прислушивался к их разговору. Оба стояли очень удачно, спиной к нему, лицом к освещенному участку. Один, правда, успел заметить в последний момент быструю тень, рванувшуюся с левой стороны, но и только. Заорать не смог ни тот, ни другой, для них все закончилось за несколько секунд. Максим обыскал трупы убитых, убрал оба пистолета в карман и за пояс, двинулся дальше. Дорожка делала поворот и выходила из леса на открытое место, и впереди, из-за стволов сосен, показалась белая стена огромного здания. Максим остановился на краю света и тени, не торопясь приближаться к дому, рассматривал его издалека. Меньше всего оно походило на коттедж — скорее дворец, поместье, замок, все что угодно. Трехэтажное строение площадью несколько тысяч квадратных метров живописно раскинулось на берегу реки, перед фасадом здания имелась даже набережная. Дальше — замерзшая, покрытая льдом река и крохотные, как далекие звезды, огоньки на другом ее берегу. Неплохо устроился «куратор» крупнейших гостиниц и офисных комплексов Москвы. Вроде и в городе, а тишина и воздух как в деревне, даже шум от проходивших по открытому участку метропоездов почти не слышен. И кусок берега себе «куратор» отхватил изрядный, да и сама территория в несколько гектаров соснового леса поражает воображение. А уж про гигантский особняк рядом и говорить нечего. Вид, правда, у него на первый взгляд нежилой. Светятся только два окна на первом этаже, и странные рваные неровные отблески падают на стекла одного из центральных окон фасада. И все — ни машин, ни людей, ни собак. Подозрительно мало охраны — два пса и два боевика, где остальные? В доме или все остались там, на стройплощадке, вместе со старшим сыном «куратора»? И где он сам? Чего гадать — надо войти и разыскать его внутри дворца. А вот и подходящая дверь в торцевой стене здания.
Максим бегом пересек открытое освещенное пространство, добрался до стены, прижался к ней спиной. И боком, очень тихо, направился к двери, взялся за ручку, осторожно повернул ее. Дверь открылась тихо и легко, Максим шагнул в теплый полумрак, осмотрелся по сторонам. Это оказалась то ли прачечная, то ли кладовка, то ли то и другое сразу — огромные бойлеры, две стиральные машины, гладильные доски, шкафы по стенам. И две двери — впереди и позади, очень удобно. В помещении пусто, только из-за второй, неплотно прикрытой двери, доносятся звуки шагов. Кто-то торопливо приближался к подсобке, толкнул дверь, вошел в комнату. И повернулся к Максиму спиной. Тот одной рукой зажал охраннику рот, второй несколько раз ударил его ножом в поясницу. Охранник даже не попытался заорать или сопротивляться, он просто не успел понять, что произошло. Максим аккуратно уложил труп на кафельный пол, обыскал убитого, и еще один пистолет сменил хозяина. Максим сжал рукоять ножа в кулаке, прислушался к могильной тишине дома, потом глянул мельком на часы — без четверти двенадцать.
— К вам пришел Дед Мороз, он подарки вам принес, — пробормотал Максим себе под нос, потянул за ручку на себя дверь прачечной, выглянул наружу. Осмотрелся в скупо освещенном коридоре, проверил две двери слева — санузел и сауна. Оба помещения были пусты, и Максим двинулся дальше. Прошел две смежные темные комнаты, осмотрел их, вернулся назад, направился в холл, в огромное гулкое прохладное помещение. Прошел через просторную, как спортивный зал, кухню и гостиную, остановился перед лестницей, ведущей на второй этаж. И успел отступить в густую тень за ней — сверху спускались сразу двое. Они не переговаривались между собой, шли молча и умерли так же — в тишине и неведении. Максим оттащил тела охранников к дальней стене, обыскал, добычу — два пистолета и нож — рассовал по карманам. И взбежал по широким каменным ступеням наверх. Дверь направо — гардеробная, там никого, налево — санузел, тоже пустой. Еще две огромных спальни тоже больше напоминают склепы — холод, безмолвие и тишина. Просто дом с привидениями какой-то, того и гляди — просочится сквозь стену бледная тень в длинных одеждах и завоет жалобно.
