– Вам стоит взглянуть на кое-что из ее последних произведений, они просто блистательны. Понятия не имею, как она это делает. – Гарит рассмеялся. – Вперед, Джедао, расстреляйте там всех. Не будет никаких трудностей ни с протоколом Кел, ни с общественным мнением.
Она всегда хотела детей. Она всегда знала, что это ужасная идея, учитывая ее цель; она позволяла себе лишь мимолетные связи. Но она не ожидала, что вселенная возьмет да и объяснит в таких подробностях, почему она была права, избегая стойких привязанностей.
Если она проигнорирует приказы Гарита, как бы небрежно те ни были сформулированы, он освободит ее от командования. А потом прикажет коммандеру ее мота выполнить приказ. Коммандер – хороший Кел. Он всё сделает, как велено. И полковник Гизед – тоже хороший Кел. Она поддержит приказ.
Потом Черис так и не смогла вспомнить, что сказала верховному генералу Кел Гариту – и вообще всё, что случилось до того момента, как они достигли периметра и она приказала рою открыть огонь по первому форпосту: интервал в два дня и шестнадцать часов. Безупречная черная дыра в ее памяти.
Однако она запомнила, что Гизед даже не моргнула, когда началась стрельба. Было трудно не ненавидеть ее после этого.
Конечно, Черис тоже не моргнула. Она для такого была слишком хорошо обучена.
Черис задохнулась и вынудила себя дышать спокойнее, несмотря на жгучую боль. Осколки по-прежнему ранили, но ей надо было знать. Она окинула взглядом кристаллизированный командный центр, изобилующий гнетущими стеклянными колоннами и трещинами в стенах.
«Мне нужна информация», – напомнила она себе.
Осада крепости Адское Веретено. Огненные вспышки сигналов тревоги, кровь на стенах, полу и терминалах, отметины рикошетов. Чей-то стилус. Черис видит его изжеванный кончик. Вот лежит в луже крови женщина с сединой в волосах и пулевым отверстием на виске. Черис пытается вспомнить имя женщины, она знает, что должна его вспомнить, но ничего не приходит на ум.
Гве Пиа распростерлась рядом с Цзянем. Черис услышала приказы, переданные по всем каналам связи, отчаянный запрос от командира восьмой тактической группы Кел Меновена, а потом – белый шум. Никто не знал, что происходит. Несколько человек попытались восстановить порядок – именно те, кому, как она и предугадала, хватило присутствия духа. Но бомбы и логические гранаты о них позаботились. Ее привычка к тщательным проверкам облегчила расклад. Если учесть пороговые отделители, осадное войско Кел потерпело полный крах.
Она ожидала, что руки в перчатках вспотеют, но они были сухими. Спокойствие.
Так много крови. Она забыла про аккуратность, думая лишь об эффективности. У нее осталась одна пуля, как она и рассчитывала, и при необходимости можно было забрать оружие у мертвецов. Ее всего лишь оцарапало. Она всегда была проворной и знала цену хорошей засады.
Это была самая слабая часть плана. Зверские исходные условия: с тактической точки зрения было бы разумнее сфабриковать улики, позволяющие обвинить часть штаба в предательстве и натравить людей друг на друга. Так их было бы проще прикончить.
Проблема в том, что она не хотела побеждать.
Черис повертела в руках пистолет. Это был «Паттернер‐52», модель, знаменитая своей точностью. С ее личной эмблемой, Двойкой шестерней, выгравированной на рукояти. Она не хотела этого делать – что за тщеславие! – но в противном случае ее бы не поняли. Кел рассчитывали, что у их генералов будет здоровое эго. Металл был еще теплым, именно той температуры, которую она ожидала.
Она сунула дуло пистолета в рот. Вкус – как полагается металлу. Она ничего не чувствовала. Ни облегчения, ни угрызений совести, ни торжества. Всё прошло более или менее согласно плану. Никто не попытался ее остановить, сказать, что она не права, что есть лучший способ борьбы с гептархами. Впрочем, единственный, кто знал о ее бунте, сам был гептархом. Годы бок о бок с Кел – они пили из одной чаши, и никто так ничего и не понял.
Ее палец чуть-чуть надавил на спусковой крючок. Жар и боль, продлившиеся долю секунды, лучше этой ревущей пустоты, верно?
«Я трус», – подумала она, опуская пистолет. То, что она сделала, непростительно. Но сделать такое, не имея цели, еще хуже. Теперь нельзя отступать.
Боль от осколков становилась всё сильней, но Черис не могла остановиться. Если бы она остановилась, то утратила бы всё мужество. Джедао предупредил ее о Куджене. По крайней мере, она должна выяснить, кто он такой.
На этот раз она закрыла глаза, но легче не стало.
Лишь потом Черис вспомнила, как сильно Куджен заинтересовался ее математическими способностями.
Сперва Черис не подумала ничего особенного о переоснащении: совершенно рутинная процедура, и станция Нирай, куда рой направили для этого дела, была снабжена лучшими удобствами, чем большинство, пусть Черис прямо сейчас ими и не пользовалась. Она сидела в казарме и старательно оттягивала момент, когда придется заняться документами для главного инженера, тасуя и перетасовывая колоду карт, которые от такого обращения должны были вот-вот истереться до прозрачности. Эта колода, по краям изукрашенная антропоморфными животными, была подарком от сестры. Нидана сказала, что выбрала ее из-за гусей.
Без предупреждения распахнулась дверь. Черис мгновенно вскочила, прижалась к стене поодаль от стола и выхватила пистолет.
Вошедший был чуть выше ростом, чем Черис, и он на миг замер на пороге, превратившись в идеальный силуэт – чего не следует делать в присутствии бывшего убийцы. Он был одет в цвета Нирай, черный с серебром, пусть даже слои парчи и филигранные пуговицы говорили об изысканном вкусе и выглядели совершенно непрактично. Никакого указания на ранг или пост, только серебряная булавка с изображением пустомота. Черис не расслабилась. Чувство юмора Нирай частенько принимало странные формы, им случалось устраивать дурацкие розыгрыши генералам, которые подавали все надлежащие документы, но не слишком настаивали на быстром ремонте.
– Простите, – сказала Черис, – но по какому праву вы здесь?
– О, опустите эту штуку, генерал Джедао, – сказал Нирай с улыбкой. Он был весьма хорош собой, с темным овальным лицом и непокорной шевелюрой, с грациозными руками; не оценить его красоту было невозможно. Однако Черис не упустила из вида, что в его тоне не было даже намека на почтительность. – Я Нирай Куджен. – Он шагнул вперед.
В Академии один из инструкторов Черис сказал довольно безысходным тоном, что девяносто шестой процентиль рефлексов – в той же степени недостаток для убийцы, в какой и достоинство. Черис всего лишь несколько лет прослужила в качестве убийцы, но параноидальные привычки закрепились.
Она позволила Нирай подобраться слишком близко, но здесь не хватало места, и у нее не было времени, чтобы проработать варианты. Она дважды выстрелила ему в лоб, потом отругала себя за то, что потеряла голову и растратила пулю. Стоило ожидать, что Куджен отреагирует, когда она вскинула пистолет, но этого не случилось.
