– Спасибо, Бертрам… – ответил Кадехар, справившись с удивлением. – Разделяю твоё отношение к этому типу.
Снова повернувшись к Геральду, он заметил:
– Какой молоденький колдун!
– Я им вполне доволен.
– Знаешь, что я думаю? В Гильдии завёлся предатель!
Бертрам разинул рот от удивления, но его бывший наставник ничуть не удивился.
– Я пришёл к такому же выводу.
– Что же я, по-твоему, должен предпринять?
Глядя Кадехару в глаза, Геральд отчеканил:
– Вся эта история сильно хромает. Кто-то должен её окончательно опровергнуть. Кадван – старик, я должен приглядывать в монастыре, ведь Шарфалак вот-вот совсем впадёт в детство… Кадехар, друг мой, остаёшься один ты!
– Значит, ты советуешь…
– Бежать! Свободно провести собственное расследование! Как ты думаешь, зачем я предложил образовать эту дурацкую комиссию? Чтобы выиграть время. Вот и действуй!
Кадехар взвесил все «за» и «против».
– В твоём предложении есть смысл. Я знаю, где искать убежище: есть один человек, не слишком любящий Гильдию и готовый раскрыть мне объятия! Но проблема в том, что расследование опять уведёт меня в Мир Ненадёжности…
– Ну и что?
– А то, что Гиймо останется в Ис один, без защиты. Это меня очень тревожит. Я не могу пойти на риск и оставить его в Гифду, на милость изменнику, который здесь притаился.
При упоминании Гиймо Геральд просиял.
– Кстати, о нём… Впервые встречаю колдуна, с одинаковой ловкостью обращающегося с графемами и с компьютерной клавиатурой!
– Гиймо – ученик колдуна, а не колдун, – поправил Кадехар.
– Когда человек способен открыть заблокированную колдовством дверь с помощью изображённого на песке компьютера, взломав при этом систему защиты, которую создавал я сам, то за одно это его можно немедленно провозгласить Великим магом! – проговорил Геральд восхищённой скороговоркой.
– Возможно, возможно, – не стал спорить Кадехар.
После гонок по подземелью Гифду, когда Гиймо ускользал от владыки Ша при помощи колдовства, которое до сих пор не удалось воспроизвести даже настоящим волшебникам, Кадехар уже ничему не удивлялся.
– Только мою проблему это не решает… – напомнил он.
Геральд поразмыслил и вдруг щёлкнул пальцами.
– Идея! – Он повернулся к Бертраму. – Вы с Гиймо уже успели познакомиться и оценить способности друг друга. Я не ошибаюсь?
– Вы совершенно правы, учитель, – ответил молодой колдун с широкой улыбкой.
– Тогда почему бы не сделать Бертрама телохранителем Гиймо? Он умудрился поднять тревогу под самым носом у владыки Ша и тем доказал, что умён и храбр. Официально Гильдия могла бы поручить ему обучение Гиймо в твоё отсутствие. Что скажешь, Бертрам?
– Вы хотите превратить меня в няньку этого сопливого хвастуна?! – вскричал Бертрам, польщённый доверием и обрадованный перспективой снова увидеть Гиймо. – Что ж, придётся согласиться!
– Действительно, удачная мысль, – одобрил Кадехар.
– Вот и славно! – заключил Геральд, потирая руки. – Собирайся, Кадехар, мы устроим тебе побег. Я тем временем изготовлю фальшивое свидетельство, прикрепляющее Бертрама к Гиймо.
Мэтр Кадехар, ободрённый таким поворотом событий, лёгким шагом вернулся к себе. Геральд принялся наставлять Бертрама, упирая на важность возлагаемой на него миссии. Сам Бертрам думал об одном: с Гиймо ему будет гораздо интереснее, чем в затхлом Гифду!
21. Старые друзья
– Ты хотел меня видеть, Юрьен?
– Да, Валентин. Присядь.
Мажордом господина де Троиля устроился у камина, на своём любимом табурете, где всегда сиживал, составляя компанию великану. Нынче тот молча размышлял, уставившись невидящим взглядом в огонь. Впрочем, Валентин догадывался, что Юрьена тянет поговорить, он хорошо знал этого человека! Они вместе учились рыцарскому мастерству в Дромотуле, вместе разъезжали по стране Ис и много раз наведывались в Мир Ненадёжности. Они не расставались с незапамятных времён.
Юрьен заговорит, когда сочтёт нужным, решил Валентин и стал терпеливо ждать.
– Мне скучно, старый товарищ, – произнёс наконец Юрьен. – Я тоскую и зарастаю коростой от такой жизни, лишённой действия и всякого интереса.
– Перестань! Не спорю, твоя нынешняя жизнь не похожа на прежнюю, но до сегодняшнего дня ты не жаловался. Что стряслось?
Юрьен тяжело вздохнул.
– Это началось после того, как я навестил в Дромотуле Ромарика. Мне показалось, я увидел себя самого в юности. И у меня возникло ощущение, что годы пролетели за одно мгновение!
Пляшущее в камине пламя отбрасывало блики на седую клочковатую бороду великана, утонувшего в глубоком кресле. Сидевший напротив Валентин с улыбкой слушал старого друга. Он был полной противоположностью Юрьена: худое лицо, белые волосы, долговязая фигура. Отличались они не только внешне.
Во времена их юности для вступления в рыцарское Братство было необходимо принадлежать к знатной семье. Поэтому они попали в Дромотуль разными путями: Юрьен, старший сын в семье, – как оруженосец, а Валентин, младший ребёнок скромного семейства из Даштиказара, – как поварёнок.
Однажды, не выдержав высокомерного обращения оруженосцев, Валентин вызвал нескольких на поединок и вышел из него победителем. Его отвага понравилась тогдашнему Главному рыцарю, который предложил мальчику покинуть кухню и учиться рыцарскому делу при условии, если кто-нибудь из других оруженосцев возьмёт над ним шефство. Охотник нашёлся только один – Юрьен, уже тогда считавший, что единственное истинное благородство – это благородство души. Осуждение одноклассников его не волновало. Валентин на всю жизнь сохранил признательность Юрьену. Между ними возникла нерушимая дружба.
Позже они решили стать рыцарями-напарниками. Их прозвали Дон Кихоты – за благородство и прекраснодушие.
Когда настало время уступить место более молодым и ловким рыцарям, Юрьен предложил другу поселиться вместе с ним в Троиле. Чтобы избежать пересудов, Валентин добровольно назвался мажордомом.
Сейчас в его светло-карих глазах мелькнула улыбка.
– Дон Кихоты… Помнишь?
Суровое лицо Юрьена прояснилось.
– Ещё бы не помнить! Сколько тумаков мы раздали в отместку за эту кличку, пока не поняли, что ею надо гордиться как почётным званием!
– В мастерстве владения копьём тебе не было равных. Скольких противников ты победил на турнирах?
– А ты, непревзойдённый фехтовальщик, скольких гордецов нанизал на свою шпагу?
Предавшись воспоминаниям, оба повеселели и даже разрумянились.
– Кажется, соперников под стать себе мы нашли только в Мире Ненадёжности, – молвил Валентин, качая головой.
