– Гиймо, я перед тобой преклоняюсь! – воскликнул Бертрам. – Ты мой герой, мой идол, мой господин!
– Тебе не кажется, что ты слегка преувеличиваешь? Вдруг поймаю на слове?
– Ученик-гений! – не унимался Бертрам, пропустив предостережение мимо ушей. – Объясни, почему взорвался гальдр?
– Понятия не имею! – признался Гиймо. – Возможно, от соприкосновения с волшебством корриганов. Но в моём колдовстве от этого ничего не изменилось. Наоборот, оно только усилилось!
– Можете говорить немного погромче? Ничего не слышно! – взмолилась сзади Амбра.
– Вас это не касается, – бросил Бертрам через плечо. – Члены Гил ьдии ведут тайные разговоры величайшей важности, так что…
– Тихо! – приказал вдруг Гиймо. – У нас новая проблема…
Друзья сгрудились в подземной галерее. При свете червей в сосуде стало видно, что коридор разветвляется на три галереи.
– Кто-нибудь помнит, откуда нас привели? – спросил Гиймо.
32. Ночь перед сражением
Юрьен, обвешанный оружием с ног до головы, расхаживал по залу, разворачиваясь перед камином, над которым красовался герб рода де Троилей: белая птица, парящая над чёрной землей на фоне красного неба.
Великан пребывал в сильном волнении. Сколько раз разглядывал он фамильный герб, прежде чем броситься в бой! Сейчас Юрьен чувствовал, что возвращается к жизни.
– Ты уже здесь, старина? – спросил Валентин, опуская на пол мешки с пожитками.
– Не поверишь, – загрохотал Юрьен, давясь от смеха, – боялся не поспеть к выступлению!
– Тебе очень к лицу латы! – восторженно заявил Валентин.
– Ты считаешь? Брось, что такое латы в сравнении с этим! – Он схватил свой бердыш и воинственно им взмахнул.
– Большой ребёнок! – усмехнулся Валентин, тоже чувствуя небывалое воодушевление.
– Где Кадехар? – спросил Юрьен, убирая грозное оружие.
– Отдыхает. Он присоединится к нам позднее. По его мнению, в Мир Ненадёжности лучше проникнуть среди ночи.
Юрьен по привычке заворчал, но быстро успокоился. Ожидание, предшествующее делу, обладало особой сладостью, которую он умел ценить.
Бросив в очаг охапку хвороста, он уселся рядом с Валентином у огня. Уже через минуту пошли воспоминания о былых подвигах…
– Готовы? – спросил Кадехар, вбегая в зал.
Юрьен и Валентин подпрыгнули. Была уже глубокая ночь. Они давно устали говорить и сидели молча, глядя в пламя. Оба погрузились в личные воспоминания о встречах со смертью…
– Готовы, Кадехар, – ответил Юрьен. – Ещё как готовы!
– Тогда берите вещи. Пора!
Колдун поставил обоих рыцарей в центре столовой. Те забросили за плечи вещевые мешки.
– Одно меня печалит, – признался Юрьен. – Что я не беру с собой своего коня!
– Увы, – ответил Кадехар, – лошади плохо переносят Переход из одного мира в другой. А теперь сосредоточьтесь и постарайтесь точно копировать мои движения. Гальдр Пустыни требует внимания…
– Ты уже всё нам объяснил! – негодующе перебил Юрьен.
– Я напоминаю потому, что знаю, с кем имею дело, – сухо ответил Кадехар, бросив на великана гневный взгляд. Юрьен повесил голову и поджал губы.
– Брось, Юрьен, – обратился к нему Валентин, – не ребячься!
– Надеюсь, мы не проведём здесь остаток ночи? – недовольно поторопил Кадехар.
Юрьен послушно взял колдуна за руку, другую подал другу. Кадехар принял по очереди восемь поз, соответствовавших графемам гальдра, бормоча заклинание. Рыцари старательно повторяли.
Внезапно они услышали звук открывающейся двери. Мощный поток затянул их в чёрную дыру.
Все трое покинули страну Ис.
Призрак расхаживал по своей келье в каменной башне. Судя по всему, им владело крайнее нетерпение. От него даже отрывались клочья тьмы, которые рассеивались у стен.
– Почему не ведут ребёнка? Ведь я предупредил всех, кто меня чтит или боится… что он нужен мне скорее… как можно скорее… Что я щедро заплачу… Неужели всё надо делать самому? Ни на что не годные ничтожества! Меня окружают одни ничтожества…
На лестнице зазвучали торопливые шаги. Призрак обернулся к двери и застыл. В комнату вбежал запыхавшийся Ломго.
– Послание, господин! Из страны Не!
– Чего же ты ждёшь?! Читай! И молись, чтобы весть оказалась доброй…
Ломго постарался успокоиться и, не переставая тревожно поглядывать на дрожащий тёмный силуэт, начал медленно читать:
«Спешу вам с радостью сообщить,
Что король сумел вашего мальчишку схватить.
Скажите, когда и где
Вы желаете забрать его себе.
С полным почтением
И величайшим уважением…»
– Корриганы первыми его нашли! Будь прокляты эти дерзкие гномы! Они за это заплатят… Но главное, ребёнок – мой… Мой!
И Призрак разразился дьявольским хохотом. Писарь счёл за благо исчезнуть.
33. Бегство
Беглецы стояли перед тремя подземными ходами.
– Кажется, нас привели по правому, – сказал Гонтран.
– Да нет, конечно, по левому, – возразила Агата.
– Понятно! – вздохнул Гиймо. – Придётся опять положиться на графемы.
– Беда в том, – сказал, моргая, Бертрам, – что они могут запоздать.
– Знаю. Но выбора нет.
Ученик колдуна закрыл глаза и призвал Пертро, стаканчик с костями, к которому прибегали как к проводнику по Бирду и лабиринтам. Но графема, разумеется, не откликнулась.
– Будем надеяться, что Пертро появится до того, как нас схватят корриганы, – сказал Гиймо, садясь на землю. Остальные последовали его примеру.
– Может, поиграем, пока ждём? – предложила Коралия. Все, даже Ромарик, с ужасом уставились на неё. – Уже и пошутить нельзя! – обиделась девочка.
– В общем, – сказала Амбра, – пока что нам везёт…
– Верно, – сказал Ромарик. – Настоящие чемпионы!
– Если бы корриганы играли честно, – добавил Гонтран, – мы бы заслужили мешок золота.
– Да, друзья, всё прошло удачно, – важно резюмировал Бертрам. – Увы, я провалился. Счастье, что милая Агата скрасила мой позор.
– Перестань, Бертрам! – перебил Ромарик. – Я выступил не лучше. Победить могла только Амбра, но корриганы сжульничали…
– А я? – подхватила сконфуженная Агата. – Мне-то как стыдно! Если бы не Гиймо…
– В общем, нам, как всегда, остаётся благодарить за спасение Гиймо! – подытожил Гонтран.
