Тут она не выдержала и грязно выругалась, что для верующей женщины было делом немыслимым.
— Видишь, если уж я…
Собралась…
— Судя по всему, они хотят сделать из Пруссии что-то вроде Ганновера. Не знаю, кто там будет главным и как они будут делить влияние на Фридриха, но сам понимаешь — допустить этого нельзя. Я не справлюсь — сам знаешь, что Австрия государство лоскутное и проблем у нас хватает. Допускать в Европу Россию… Прости уж, но это еще более худший вариант и я сама поведу войска.
Владимир понимающе кивнул — он прекрасно знал, что европейские правители до одури боялись закрепления Российской Империи в Европе. Гегемония страны станет тогда абсолютной всего за пару десятилетий и все эти короли и курфюсты будут назначаться из Петербурга. Знал он и то, что такое положение дел Европа никогда не допустит и пойдет ради этого на что угодно — начиная от военной агрессии, заканчивая переворотами и отравлениями. И ведь справится… Ну по крайней мере — в отравлениях.
— Нужен противовес и я выбрала тебя на эту роль.
— Прости, но против Пруссии я никак не потяну…
— Не лукавь, — поморщилась женщина, — я помогу оформить тебе Мекленбург. Ты знаешь ведь, что в тебе течет кровь не только Грайфенов, но и Никлотингов?
— Да в ком из немецких правителей ее нет, — философски ответил Грифич, — уже понимая, к чему она ведет.
— Таких не найти, верно. Но вот только Мекленбург у тебя — раз, прямых наследников нет — два, а по женской линии ты все равно входишь в число боковых наследников — три. Тебя можно сажать на престолы герцогств, причем вполне законно. Повозиться придется, но ничего сверхъестественного не вижу, мои юристы уже подготовили документы. Но это так — сам понимаешь, что официально я здесь ни при чем.
— Понимаю, но все равно не потяну — Пруссия все равно намного сильней.
— А кто тебя просит останавливаться на достигнутом?
Вот тут Померанский чуть не сел на дорожку…. ТАКОГО он даже не предполагал — австрийская правительница прямым тестом предлагает ему «откусить» кусок Пруссии, вернув часть владений былой Померании. Таким образом, гегемония Фридриха в германских землях заканчивалась, но и Грифич не становился на его место — и Австрия становилась главной.
Герцога откровенно потряхивало — захватив Мекленбург, превышающий его Померанию-Вольгаст в несколько раз, он уже становился одним из крупнейших правителей Германии. С учетом же исконных земель, вернуть которые предлагала Мария-Терезия, он и в самом деле смог бы потягаться и с Пруссией, причем в одиночку.
Ну а что? Девять тысяч проверенных в боях воинов отменной выучки, да милиция, да захваченные солдаты Мекленбурга, добрая половина которых выразила желание вступить в ряды его войска… И ведь он сможет содержать такую армию без ущерба для экономики! Помимо земель, у него теперь были такие важные порты как Росток и Висмар, приносящие хороший доход.
— Где расписаться кровью? — С легкой улыбкой спросил он австриячку, но глаза принца были серьезны…
Несмотря на тщательно выстраиваемый образ правителя-рыцаря, в который поверила, кажется, даже мудрейшая Мария-Тереза, в голове навсегда засели мысли, что он ДОЛЖЕН сделать что-то, что предотвратит образование настоящей Германской Империи с Пруссией во главе, а не этого… аморфного объединения. Да пусть даже она появится — важно, чтобы часть земель по соседству оставались независимыми и неподконтрольными. И еще важнее, чтобы земли эти были славянские.
Мало кто знал, что даже переселенческие программы писал лично он, тщательно выверяя каждую запятую. Государству, где из-за постоянных войн не хватало населения, нужны были люди и Владимир делал все возможное, чтобы как можно больше переселенцев были славянами.
Объявить, что принимают только их? Рискованно — получается автоматическое противостояние с соседними германскими государствами. Приходилось работать «на косвенных» и как-то «само-собой» получалось, что ехали переселенцы не абы как, а к родственникам, знакомым и бывшим землякам. И как-то так оказывалось, что именно славяне готовы были принять знакомцев, именно они нуждались в помощниках и рабочих руках. Подобных хитростей было немало — и все придумывались до ничтожнейших мелочей, причем «адвокатом дьявола»
[16] работала супруга.
Были и программы «ославянивания» остальной части населения. Благо, о «неполноценности» славян речи пока не было, да и вряд ли возникнет — все-таки рядом могущественная Россия, где от крепостного права остались только ошметки, а развитие промышленности и образования идет полным ходом. Помогала в этом небольшая хитрость — Рюген, а точнее его агенты, упирали на вендов.
Поскольку территория некогда звалась «Вендской Державой» и сами венды считались лютыми бойцами, многие охотно велись, выискивая славянских — желательно местных предков. Другим упирали на честь принадлежать к вендам, поскольку правитель-то — Грифич. Они выискивали предков, старясь найти хоть какую-то родственную связь с правящей династией. Часто находили — бастардов и всевозможных боковых линий, давно сошедших с политической сцены, было предостаточно. Преимуществ это не давало, что не мешало задирать перед соседями нос и считать себя если не аристократией, то кем-то вроде «коренных москвичей».
Было еще и в третьих, в двадцатых… Но главное — даже немцы и скандинавы, кичащиеся «чистой» кровью, непосредственно к вендам относились с куда большим уважением, чем к остальным славянам — они были как бы «своими». Столь специфическое отношение было во многом нелогичным, но если вспомнить, что те же Грифичи сиживали на престоле королевства Швеция… Придется либо признать своих предков ничтожествами, либо искать у этих самых вендов признаки величия. Находили…
Нельзя сказать, что попаданец действовал исключительно во благо Руси и славян. Нет, ему хотелось не просто пресечь немецкую экспансию и сделать государство еще одним центром славянского мир — пусть даже региональным. Были и другие мысли — оставить своим детям хорошее наследство, восстановить (или основать — неважно) династию.
Разговор о религии так и не состоялся. Австриячка все-таки немного прижала католических иерархов и во владениях Померанского те стали вести себя более адекватно.
Глава восьмая
Оформление «наследства» тянулось и время от времени приходилось выезжать то в Вену, то куда-то еще. Выступление в суде, организация плебисцита
[17]…
К апрелю 1773 года вопрос с Мекленбургом был решен и он взошел на престолы под одобрительный рев толпы. Одобрение было тщательно подготовлено — агенты Рюгена рассказывали, как хорошо им живется под его властью, да какие перспективы… Но главным козырем в борьбе за подданных стали законы.
