Сам же Померанский действовал в основной части Пруссии, с весьма незначительным контингентом войск. Пятнадцать тысяч человек под командованием Савватея Ворона и Алекса Николича «взломали» Узедом с его «Морскими Воротами» и теперь спешно налаживали там оборону — уже свою. Герцогу осталось лишь семнадцать тысяч человек, с которыми он и начал рейд в Пруссию.
Города Померании не остались без защиты: были мобилизованы резервисты, милиционеры и ополченцы, так что брать штурмом города и поселки Померании врагам будет крайне проблематично. Особенно если учесть, что в последние годы большую часть померанского ополчения готовили по двум направлениям: «защита населенных пунктов» и «действия егерских отрядов в тылу врага»…
В скором времени в Узедоме закончат оборонительные работы и большую часть солдат сменит «активный резерв» — то есть те же солдаты, но в прошлом, желающие по каким-то причинам послужить стране, снова став солдатами на время военных действий. Для «полноценной» войны они несколько растеряли форму, но сидеть в обороне… Хрен их оттуда сковырнешь! И вот когда все части «активного резерва» засядут в отведенных Грифичами местах, у Владимира под ружьем окажется около шестидесяти тысяч человек, из которых половина будет сидеть по гарнизонам, а половина — бить врага. Желательно — малой кровью, на чужой территории.
Часть третья
Малой кровью, на чужой территории…
Глава первая
Сил у Померанского было немного, но ничего страшного он в этом не видел. Опасно, конечно, но не критично. Основные силы пруссаков и французов были сведены в два лагеря — как и у австрийцев. Для семнадцатитысячного померанского войска это были слишком крупные мишени. А вот «пощипать» более мелкие отряды…
Первый удар герцог нанес у Темплина, где стоял девятитысячный отряд французов под командованием маркиза Шатерди. Достаточно влиятельный вельможа был знатным интриганом, но военного опыта не имел. Тем не менее, расположился тот достаточно грамотно: лагерь укрепленный, вокруг многочисленные посты на добрый десяток миль.
— Умно, но глупо, — не совсем понятно выразился егерской поручик, участвовавший а разведке. Взгляды присутствующих на совещании в штабном шатре тут же повернулись к нему. Офицер смутился и шумно сглотнул слюну, затем пригладил щегольские усики.
— Постов много, даже чересчур…, — тут он замялся, подбирая слова.
— Много их, да ставят не из одного полка, а из разных.
Офицеры усмехнулись — уловка известная, делается это ради того, чтобы солдаты зорче следили за окрестностями. Даже подбирают солдат из враждующих подразделений.
Но вообще-то говорящий симптом — если командование вынужденно прибегать к таким мерам, обстановка в лагере нездоровая.
— И?
— Заметил, — зачастил поручик, — что часовые там как во дворце стоят. Даже конные разъезды едва не балетом занимаются.
— То есть все красиво, очень красиво, но службу несут как во дворце? — Уточнил генерал-майор Фольгест, несмотря на весьма почтенный возраст, все еще возглавляющий померанскую кавалерию.
— Да.
Презрительные улыбки офицеров осветили шатер. Вельможа мог быть умен, но явно не имел реального боевого опыта и просто не знал массы важных тонкостей. Ну а судя по словам егеря, которые подтвердили и остальные разведчики — француз еще и не слушал более опытных подчиненных. Почему уж там… Авторитет свой берег или интриги какие… Да неважно — глупость наказуема.
Атака началась перед рассветом, взрывом пороховых погребов. «Волки», егеря и пластуны достаточно легко проникли в лагерь — как и предполагалось. «Парадный» подход к делу дал о себе знать и если бы в чистом поле французы могли бы потягаться с венедами более-менее на равных, то вот так, при неожиданном нападении… Шансов у них не было.
Взрывы — и тут врывается кавалерия, из которой по большей части и состояло войско Рюгена. Французские офицеры традиционно селились отдельно от солдат, оставляя повседневное управление на унтеров. Ну и разумеется, диверсионные группы постарались проредить их заранее. Не всегда успешно, но хоть как-то…
Солдаты вырезались безжалостно, а какие-то островки сопротивления расстреливались, поскольку вопреки европейской традиции, каждый кавалерист Рюгена был вооружен огнестрельным оружием
[85] — и отнюдь не скупо. Более того — они умели стрелять
[86]. Померанский изворачивался как мог, но на обучении своих воинов никогда не экономил.
Менее чем через полчаса сопротивление было полностью подавленно и герцог въехал в лагерь. Все верно — сам он в бою участия не принимал, не считал нужным. Вот если бой решающий… Тогда да — «Впереди, на лихом коне».
— Офицеры по большей части убиты, — негромко докладывал Фольгест, — солдат убили около трех тысяч, ранили около полутора.
— Наши потери?
— Около полусотни — есть тяжелые, так что пока не точно.
— Словно… А что ж так — неужели французы как вояки совсем никакие?
— Да можно сказать и так, — сухо усмехнулся старый генерал, — пластуны очень грамотно сработали, караулы были выставлены по дворцовому, ну а самое главное — ружья у солдат были отдельно сложены.
Померанский аж покрутил головой от идиотизма происходящего. Нет, он слышал, что французы задерживают плату солдатам порой на целые месяцы, отчего те порой… волнуются. Но одно дело — задерживать плату где-то в самой Франции и другое — на войне. А уж ружья отдельно держать
[87]… Хотя да — вельможа…
