После этого они в сопровождении оруженосцев и телохранителей прямым ходом направились на торжище. Как глубокомысленно сказал Сангре, когда они вышли за ворота:
– Для предварительного ознакомления с будущим фронтом работ.
– Князь же нам отказал, – не понял Улан.
– Э-э, нет, – возразил Петр. – Правда, он пока не сказал и «да», но лишь из-за того, что ему кажется, будто на его торжищах и без нас полный порядок. А вот мне, успевшему не раз по ним прогуляться, так не кажется. Точнее, я уверен, что дела обстоят иначе и кое-где таки имеются отдельные редкие случаи повсеместного воровства и повального произвола. Говорить ему ничего не стал, поскольку реальные доказательства у меня отсутствовали, а потому наша сегодняшняя задача, не откладывая в долгий ящик, нарыть их.
Веселое настроение не покидало Петра весь недолгий путь до главного торжища. Было их несколько, ибо год от года все больше купцов катили в Тверь, но располагались они, согласно княжескому распоряжению, по большей части за городом. К примеру, торговцы мясом и рыбой обосновались чуть дальше городской пристани, почти возле реки Тверцы. По другую сторону городских стен было устроено место для приезжих крестьян, торгующих зерном, сеном и прочими излишками. Коней же продавали и вовсе в отдалении.
А самое главное торжище раскинулось на городской площади подле белокаменного Спасо-Преображенского собора. В основном на нем разместились иноземные купцы, прибывшие издалека и наперебой предлагающие дорогие диковинки, заморские ткани и прочее. Хватало и своих, отечественных, но торгующих мехами, оружием, седлами и прочим несъедобным и достаточно компактным товаром.
Окинув опытным хозяйским глазом расположившихся в живописном беспорядке «прадедушек» будущих ларьков и палаток, Сангре оживился еще сильнее. У Улана складывалось ощущение, что бодрое мельтешение продавцов и покупателей само по себе вдохновляет его. Радостно хлопнув друга по плечу, Петр заявил:
– А сейчас мы приступим к поиску татей, а проще говоря, жулья.
Он принялся озираться по сторонам, временами привставая на стременах, словно что-то выискивая. Так продолжалось минут десять. Наконец он загадочно произнес «Ага!» и, спешившись, принялся торопливо инструктировать Улана и Сниегаса с Кантрусом.
Оруженосцев он предусмотрительно решил оставить с лошадьми, поскольку Локису, да и Вилкасу будет тяжко просачиваться в такой толчее. Да и их суровая внешность, особенно первого, могла спугнуть предстоящую им, как он витиевато выразился, «охоту на волков».
– Держаться поодаль, а подойдете только по моему сигналу – поднятая вверх левая рука, – предупредил он напоследок Улана и ринулся вперед.
О том, что нужно приотстать на пару-тройку метров, Петр мог бы не предупреждать. Буланов и телохранители и без того не поспевали за ним, плавно скользившим между толпящимися покупателями и продавцами и ужом проскальзывавшим там, где прохода, казалось, и не было. Хоть бы вовсе из виду не потерять – и на том спасибо.
– Так и есть, дядю еще не успели «сработать», хотя все идет к тому. Значит, мы подоспели вовремя, – удовлетворенно бросил Улану Сангре, резко остановившись. – Да не туда смотришь, – поправил он друга и легко кивнул вперед.
Улан присмотрелся. Дядя, которого должны были «сработать», стоял подле маленького прилавка с выложенным на нем товаром. Ассортимент – какие-то блеклые платки – оставлял желать лучшего как по качеству, так и по количеству. Зато хозяин прилавка с лихвой компенсировал недостатки товара своей говорливостью и азартом. Он настолько эмоционально уговаривал потенциального покупателя приобрести у него вон тот серый с краснотой платок, что даже молитвенно схватил обе его руки, нежно прижав их к своей груди. Захват был крепким, ибо не смотря на все потуги дяди – краснолицего мужика лет сорока, прибывшего, судя по внешнему виду, из какой-то деревни – выдернуть их не получалось.
В это время второй молодец, чем-то неуловимо похожий на продавца, приблизившись к ним и делая вид, что внимательно разглядывает выложенный товар, воровато оглянулся по сторонам и перегнулся через дядю.
– Иди себе, иди! – бросил ему псевдоторгаш. – Уже продано.
– Да мне б хотя бы вон тот платок, с синей каймой, – не унимался «покупатель» и правая рука его потянулась указать на платок, из-за чего он навалился на мужика еще сильнее. Все выглядело вполне естественно, если не принимать во внимание то малозначительное в общем-то обстоятельство, что левая рука жаждущего обрести платок украдкой скользнула по плотно стянутому вокруг талии кушаку краснолицего.
– Продано, сказываю! – орал продавец.
– Ну хошь глянуть! – умолял второй молодец и, небрежно бросив на прилавок кусочек серебра, заявил: – Плачу не торгуясь, – исхитрившись и схватив столь полюбившийся ему платок, он выпрямился и с довольным видом, на ходу разглядывая покупку, неторопливо направился дальше вдоль ряда с тканями.
Сангре небрежно бросил через плечо Улану:
– Мужика на контроль, чтоб далеко не ушел, а когда спохватится, снимешь показания с пострадавшего. И торгаша смотри не упусти. Он в сговоре.
– А ты куда?
Но ответа не последовало – Петр уже скользил вдогон за «псевдопокупателем». Они отошли не столь далеко, на каких-то десять метров, когда позади раздался истошный вопль мужика:
– Рятуйте, люди добрые. Кошель-то мой, кошель пропал!
Заслышав вопль, обладатель платка с синей каймой моментально свернул в сторону, меняя ряд. Тут-то Сангре и выставил ногу, уронив его на деревянную мостовую. Поначалу псевдопокупатель даже не понял, что именно произошло, но когда твоя рука оказывается на изломе и дернуться не моги, самый тупой догадается, что дело не в простом падении, а кое в чем похуже.
Как ни странно, задержанный особо не перепугался.
– Слышь-ко, – негромко окликнул он Петра. – Ты чо, сдурел? Али ты из новиков, не ведаешь, что я еще позавчера с Рубцом рассчитался? Нешто он про меня не предупреждал? Счас он прибежит и с дерьмом тя съест, так что отпускай подобру-поздорову.
– Ух ты! – восхитился Сангре. – Да тебе гусь не брат, свинья не сестра, утка не тетка. Тогда конечно, тогда боже ж мой, звиняй! И как я сразу не догадался. Ведь он же мне напоминал про какого-то Угрима, чтоб я его не трогал. И про… ах ты, дай бог памяти… про…
– Алырь, – подсказал тот, устав ждать, пока Петр вспомнит.
– Точно. И как я про такое говорящее имечко забыл[5]! Хотя погоди. Рубец сказал, что Алырь на пару со своим дружком работает, как там его…
– Балудой звать.
– Ну да, Балуда, – подтвердил Петр, – на пару с коим ты, падла, вытираешь об Уголовный кодекс Тверского княжества свои дурно пахнущие ноги, тем самым гнусно оскверняя сей святой документ.
Потеряв к задержанному интерес – вроде все нужное узнал, – и не выпуская из захвата его руку, другой Сангре торопливо цапнул за грудки какого-то излишне любопытного зеваку в нарядной расписной рубахе.
