– Да вдобавок ко мне купчишки пожаловали, коим я задолжал, – продолжал Михаил Ярославич. – Ежели не расплачусь с ними в срок, они чего доброго в Орду на меня пожалуются, а Узбек до торговых гостей заботлив. Тогда и вовсе беда. А расплатиться с ними нечем. Половину отдать смогу, но не боле, да и то без единой куны останусь. И чем мне тогда в Орде доброхотов тверских одаривать?
– Доброхоты как раз и обождать могут, – возразил Сангре, внезапно решив не вынуждать князя первым идти на откровенность. Видно же, насколько человеку тягостно, так к чему вола за хвост тянуть. – А с купцами действительно расплатиться надо. Много ли долгов у тебя скопилось?
– Да тут не столь долг, сколь реза
, коя на него набежала. Известно, когда приспичит, на все согласный, а после как прикинешь, хоть стой, хоть падай, ан назад не поворотить. Ежели мне бы ныне хотя бы с тысчонку гривен, а лучше полторы, я хошь бы резу им выплатил. Да и вам самое больше через пару лет отдал бы. Это ежели резу с меня малую возьмете. Ну-у, скажем, пятую гривну.
– А если весь долг посчитать? – осведомился Петр.
– Две с половиной, – поморщившись, ответил Михаил Ярославич.
Сангре присвистнул. Сумма и впрямь впечатляла. Даже дань с Тверского княжества тем же ордынцам, как он узнал от княжича Дмитрия, была на полтысячи меньше. И кроме того сам процент получался просто дикий – шкуродеры из российских банков отдыхают.
– А что, и столько возможете? – с надеждой в голосе поинтересовался князь и от волнения, схватив кубок, одним махом осушил его до дна.
«И не посмотрел, что мед вареный», – мелькнуло в голове призадумавшегося Петра.
Подумать было над чем. Две с половиной они одолжить не в состоянии – иначе сами без ничего останутся. А дать надо и притом именно сейчас. Не зря ж пословица гласит: дорога ложка к обеду. Но целая, а не её половинка. Разве что….
– Всё полностью мы тебе сейчас занять не в силах, – озвучил итог своих раздумий Сангре. – И рады бы, но никак. Расплатившись за меха, мы уже стали почти нищими, а отдав тебе две с половиной тысячи гривен сделаемся нищими без почти. Однако с купцами тебе надо полностью рассчитаться. Не зря ж ты их кровососами назвал. Год пройдет и твой долг из-за этой треклятой резы снова до полутора, а то и до двух тысяч вырастет. Поэтому ты к нашим двум тысячам присовокупи свои пятьсот и расплатись до последней куны. Такое наше условие. А мы с тебя за это в ближайшие два года не пятую, а только двадцатую гривну сверх долга возьмем.
– Вона как, – озадаченно протянул Михаил Ярославич.
Лицо его просветлело, и он благодарно посмотрел на Сангре. Однако спустя всего миг вновь помрачнел, призадумался о чем-то, а затем молча поднялся из-за стола и направился… к выходу.
Петр с Уланом, озадаченно переглянулись и, не зная как реагировать, но, понимая, что в любом случае надо проводить дорогого гостя до ворот, тоже привстали. Однако князь, дойдя до порога, развернулся и, заметив их порыв, махнул рукой – сидите, мол, – сам же двинулся обратно, к противоположному углу трапезной, где располагалась лестница, ведущая на женскую половину. Дойдя до нее, он снова развернулся и направился к порогу, а затем снова в сторону лестницы.
«Так это он думает! – осенило Петра. – Вот блин горелый. Ну в точности как я». Умилившись, он открыл было рот, но мгновенно закрыл его – стало интересно, к какому выводу придет князь.
А князь, и дальше, сам того не подозревая, продолжал копировать Сангре, наматывая круги по трапезной. Проделав пять, на шестом он остановился прямо напротив побратимов и задумчиво произнес:
– Что на беду мою отозвались, благодарствую. А за столь малую резу вам двойной поклон. Двадцатая гривна – это ж считай, так, для прилику, а вам чуть ли не в убыток. Одно худо, – он горько усмехнулся. – Мне ж тогда в Орду почти не с чем ехать будет.
– Что-то не верится мне, будто у тебя после расчетов с купчишками ни единой куны за душой не останется, – проницательно предположил Сангре. – Или я ошибаюсь?
– Останется, – невесело подтвердил Михаил Ярославич. – Но уж больно мало. Сотни три, от силы четыре наберется, не больше.
– И хватит с этих дармоедов, – недоуменно пожал плечами Петр. – Я бы им и столько не дал. Ну разве с десяток кун на бедность.
– Ты, гусляр, в Орде не бывал, – горько усмехнулся князь, – а потому не ведаешь, какие там нравы. Волчьи.
– Судя по тому, как они повадились гривны клянчить, скорее шакальи, пора отучать, – возразил Петр, – а насчет «не бывал» – ты верно сказал. Потому к тебе просьбишка имеется – возьми меня с собой. Хочу этих шакалят поближе разглядеть, – но спохватившись, решил смягчить резкий тон и миролюбиво заметил: – Да и касаемо пустого кошеля тоже напрасно кручинишься. Улан Тимофеевич тебе ясно поведал – повременить с поездкой надо, – напомнил он. – Значит, время в запасе имеется. А я к тому времени постараюсь успеть гривенки в ином месте заполучить.
– Это где ж столь щедрый народец проживает, кой их задарма раздает? – усмехнулся Михаил Ярославич, и по его лицу было видно, что он ни на секунду не поверил Сангре.
– Есть место. Только туда далеко добираться, а потому к тебе еще одна просьба будет, последняя. Нам надежный купец нужен, дабы грамотку в целости и сохранности в город Гамбург доставить и передать ее, кому мы скажем. Но из рук в руки и в такой тайне, чтоб ни одна живая душа об том не ведала. Человек, получивший грамотку, и привезет нам гривны.
– Неужто правду сказываешь? – оживился князь.
– А мы тебе хоть раз солгали? – вопросом на вопрос ответил Петр. – Привезет, привезет, будь уверен. Правда не задарма, а тоже с резой немалой. Но это наша забота и мы ее на твои плечи взваливать не собираемся. От нас ты гривны за нынешнюю резу получишь.
– И сколь ж вы у него взять мыслите?
– Не меньше трех с половиной тысяч, – ответил Сангре, мысленно подрубив подлинную сумму вдесятеро.
– Ого! – вырвалось у князя. – И впрямь изрядно. А поспеют ли подвезти?
Петр пожал плечами и ответил уклончиво. Дескать, не подвела бы дорога, да человек бы оказался на месте, а потому даже приблизительно ответить не получится. Но концовка прозвучала обнадеживающе:
– Во всяком случае, можешь не сомневаться – там ли, здесь ли, но если ты последуешь нашему совету и слегка задержишься, осенью я для тебя гривенок точно раздобуду. Веришь?
– Ay меня есть выбор? – усмехнулся Михаил Ярославин и принял условия Сангре, заявив, что, полагаясь исключительно на побратимов, выплатит купцам-заимодавцам весь долг сполна.
Уже будучи во дворе князь, благодушно улыбаясь, ткнул пальцем в здоровенную бочку, громоздившуюся подле конюшни. Мол, что это такое и для чего им понадобилась такая громадная лохань. Неужто столь много стирки у холопок?
Та своими габаритами и впрямь изрядно напоминала лохань или корыто. Но еще больше допотопную ванну. Однако слова «ванна» князь попросту не знал, иначе непременно сравнил бы гигантскую, в два с половиной метра в диаметре и метр двадцать высотой, бочку именно с нею. Но зато она по объему вмещала в себя ровно восемь кадей. Улан постарался, вычислив необходимые размеры по обычной стандартной формуле.
