– Разместить отдельно. Будем возвращаться – всех сжечь на святилище возле Бизены.
– За что?! – выкрикнул один из них.
– Во славу божию, – хладнокровно пояснил Сангре. – Как еретиков.
– Как кого?!
– Еретиков, – невозмутимо повторил Петр, напомнив, что они учинили пару месяцев назад, тем самым нарушив заповедь Христа, сказавшего «не убий».
– А тебе он не сказал не убий? – смущенно перевел Яцко вопрос раненого крестоносца.
– А я по заповедям бога-отца живу: кровь за кровь, смерть за смерть. А кроме того, сказано в послании апостола Иоанна: «Кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил». Как же я могу пощадить диавльское отродье, – криво усмехнулся Сангре.
– Но ты же христианин. Яви милость! – истошно завопил какой-то сержант. Петр холодно взглянул на него и, отрицательно покачав головой, отчеканил:
– Сказано апостолом Иаковом: «Суд без милости не оказавшему милости». А потому шагом марш на выход, псы господни! Локис, подсоби!
Следом за ними не пошел, остановившись и переводя дыхание, чтоб не сорваться и не прикончить кого-нибудь досрочно. Пока стоял, успел скользнуть взглядом по остальным пленникам. Все они со страхом косились на него.
– Боитесь? – зло буркнул Сангре. – И правильно делаете.
Взгляд его остановился на одном из рыцарей, невольно поёжившемся. Внимание Петра привлек овальный медальон, висевший у пленника на груди.
– А что у тебя за амулет? – поинтересовался Сангре.
– Это ладанка, – неохотно проворчал тот.
– А есть разница?
В ответ крестоносец разразился длинным монологом. Дескать, надо быть совсем тупым или окончательно забыть свое христианское воспитание, чтобы спутать бесовский языческий амулет с ладанкой, в которой хранятся частицы мощей святых мучеников.
– Так что у тебя в ней? Дерьмо какого-то святого или моча мученика? – нимало не смутясь от услышанной резкой отповеди, пускай и смягченной в переводе Яцко, поинтересовался Петр.
Будь у него возможность, рыцарь, назвавшийся Людвигом, непременно подбоченился бы, но из-за связанных рук он смог лишь горделиво надуться и важно заявить, что у него там в тысячу раз большая ценность – прядь волос самой девы Марии.
– Круто, – согласился Сангре, невозмутимо поинтересовавшись. – Сам из ее головы выдрал или кто другой расстарался?
На столь кощунственный вопрос Людвиг отвечать не пожелал, высокомерно фыркнув и отвернувшись от богоотступника, примкнувшего к язычникам. Но чуть погодя ему пришла в голову неожиданная мысль. Раз сегодня бог, очевидно в наказание за их многочисленные грехи, оказался на стороне тех, кто в него не верит, может, получится соблазнить негодяя этой ладанкой, а тот, как знать, оставит его взамен в живых. И он обратился к Сангре, по-прежнему стоявшему рядом, с предложением поведать, какие чудеса успела совершить эта прядь.
Петр рассеянно слушал перевод Яцко, время от времени рассеянно кивая, но затем встрепенулся, припомнив рассказ Улана. Согласно его словам в Орде одно из обвинений, предъявленных Михаилом Ярославичем, будет связано с утайкой даней, предназначенных для Узбека. И обвинять в этом тверского князя станет не один Юрий, а еще то ли подкупленные им, то ли устрашенные, то ли чем-то соблазенные князья-лжесвидетели. А рискнут ли они пойти на смертный грех лжесвидетельства, если поначалу заставить их поклясться на…
Получится их принудить к этой клятве или нет – вопрос иной, но в любом случае все эти амулеты могут пригодиться. Отношение к таким вещицам сейчас самое почтительное. Вон, даже Изабелла хоть и относится к церкви с изрядным скепсисом, но, рассказывая о Салерно, не преминула заметить, что в местном соборе хранятся мощи самого апостола Матфея. И еще, помнится, целую кучу каких-то святителей с мучениками помянула. Получается, если в будущем понадобится задобрить или подкупить того же митрополита всея Руси, они придутся как нельзя кстати. В конце концов можно просто поднести их в дар тверскому епископу. Это ж насколько взлетит слава Спасо-Преображенского собора, если в нем окажутся мощи какого-нибудь святого Елпидия или мученика Оченвезия.
Словом, имело смысл заняться этим вопросом. Вот только святые с мучениками пожалуй не годятся. Авторитет не тот, да и как знать – может статься в православии они не котируются. Для абсолютной надежности лучше подобрать что-то уровнем повыше. Скажем, апостолов или евангелистов. Они-то у всех одинаковы, так что промах исключен.
Он повернулся к рыцарю и осведомился:
– Я полагаю, ты и в плен сдался, понадеявшись на очередное чудо девы Марии. Мол, она избавит тебя от литовского костра, сделав вторым. Так? Только честно.
Людвиг смущенно потупился и еле заметно кивнул в ответ.
– То-то я весь последний час слышу некий тихий женский голос, – доверительно поделился с ним Сангре. – Знаешь, что он мне нашептывает? Освободи его, освободи. И кто ведает, может, я к нему и прислушаюсь, но… после того, как ты подаришь мне свою святыню, а заодно подскажешь, у кого из рыцарей или прочих вояк есть подобные ладанки.
– С волосами? – уточнил крестоносец.
– Да какая мне на хрен разница, волосатые они будут или лысые, – равнодушно пожал плечами Петр. – Главное, чтоб в них были мощи.
Людвиг, занимавший в замке пост одного из заместителей комтура, оживился, принявшись перечислять, что у кого имеется. Счастливцев набралось немало, чуть ли не два десятка. Правда, из них осталось в живых меньше половины, но и этого через край.
– Развяжи-ка его, – кивнул Петр Яцко, и едва толмач освободил рыцаря от пут, Сангре предложил выгоднейшую сделку.
Дескать, сейчас тот поработает на него, в смысле, вначале пройдется по покойникам, поискав у них ладанки, а затем потолкует с живыми, дабы те в добровольном порядке передали ему свои реликвии. И тогда Людвига отпустят просто так, безо всякого выкупа.
Разумеется, крестоносец не до конца поверил богоотступнику – предавшему господа наплевать на любое клятвопреступление. Но и не воспользоваться столь соблазнительным шансом на получение свободы он не мог. А вдруг этот дон Педро и впрямь сдержит свою клятву. Но вначале…
– Что я могу пообещать взамен живым? – деловито спросил он.
– Они станут вторыми, – усмехнулся Сангре. – Если кому-то этого окажется мало, а святыня достойна моего внимания, я ему подле Бизены воочию продемонстрирую, сколь ужасна предстоящая смерть. Но имей ввиду – ладанки с мощами простых святых или мучеников отпадают. Мне подавай что-то а ля супер-пупер.
– Чего подавай? – робко переспросил переводивший его речь Яцко.
– Мощи апостолов, не ниже, – мгновенно поправился Сангре.
Людвиг согласно кивнул, пообещав сделать все возможное. Слово свое он сдержал. Пошарив в сопровождении Локиса по телам покойных, он вернулся обратно в подвал к своим товарищам и к утру доложил навестившему его Петру, что в общей сложности подыскал пять штук из числа величайших святынь, и немедленно продемонстрировал их. Начал он с овального медальончика, открывавшегося сбоку благодаря хитро устроенной защелке.
