– Всего несколько приемов. У меня никогда не было…
– Найдите книгу, – прервал он ее. – Идите в библиотеку или в книжный магазин, там найдете нужное. Вот мой совет.
Майкл развернулся на каблуках и вернулся на свое место за прилавком. К тому моменту, когда он уже стоял за кассой, женщина исчезла. Он рухнул на табурет и потер лицо.
Он правильно поступил. Молодая женщина торговала наркотиками, ей нельзя доверять. Эта парочка – не его проблема. Он правильно поступил.
Через некоторое время он снова раскрыл свою газету и занялся кроссвордом. Но хоть убейте, он не мог понять ни единой подсказки.
Четверг
– Бальтазар? – Голос матери звучал так ясно, как будто она звонила из соседнего дома.
У Зарека остановилось сердце.
– Мама? Что случилось?
Его отец умер. Его сестра попала в страшную аварию. Кто-то в больнице, подключен к аппаратам жизнеобеспечения. Сколько будет стоить билет во Вроцлав, если покупать его перед вылетом? Сколько он может взять взаймы у Пилар или у Антона?
– Мы получили деньги, – сказала мать.
Деньги. Зарек забыл о деньгах. Облегчение затопило его.
– Ты хороший мальчик, – продолжала она. – Другой бы сын получил премию на работе и ничего бы не сказал своим родителям.
Ему пришлось солгать, что он получил премию, без этого нельзя было обойтись. Любой вид азартных игр не приветствовался в доме Ольшевских. Зарек решил, что это вполне приемлемая ложь при сложившихся обстоятельствах. Пожалуй, даже восхитительная в своей достоверности. Он не только отправил матери сто шестьдесят евро, но и дал ей тему для разговора с Касей Завадской, живущей на другой стороне улицы, чья дочь работала в польском посольстве в Лондоне.
– Купи себе что-нибудь красивое, – сказал он матери, зная, что напрасно тратит время. Для матери на первом месте были ее дети, ее муж и ее дом, именно в таком порядке. Она купит новые ботинки отцу, или повесит новые занавески на кухню, или тайком отдаст пятьдесят евро его сестре.
– Новости есть? – спросила мать.
Зарек задумался. Ты просто обязан сообщить хоть какие-нибудь новости, если тебе позвонили из Польши.
– Погода все время меняется. Антон учится готовить ирландское рагу. Пилар все так же жалуется на свою хозяйку.
О занятиях рисованием он говорить не будет. Не стоит.
– Ты познакомился с кем-нибудь приятным?
– Здесь в Ирландии много приятных людей, – ответил Зарек. – Столько же милых людей, сколько в Польше, только у местных веснушек больше.
– Бальтазар, – остановила его мать, – ты же знаешь, что я имею в виду.
Разумеется, он знал, о чем она говорила.
– Я должен идти, мама, – сказал Зарек. – Ужин стынет. Поцелуй за меня папу и Беату.
Он повесил трубку и вошел в кухню, где Антон из Бретани только что начал чистить морковку для ирландского рагу.
– Поможешь? – спросил он.
Зарек закатал рукава.
– Да, я помогаю.
* * *
– Ты завела собаку, – констатировал Кевин, неожиданно появившийся по другую сторону живой изгороди.
Одри выпустила тяпку и села на попу. Его внезапное появление, как обычно, ее напугало. Кевин двигался очень тихо, как кот.
– Кевин! Ты вернулся… Хорошо провели время в Корке?
– Ага, – его пронзительные глаза не отрывались от Долли. – Ты завела собаку, – повторил он.
Одри поднялась на ноги.
– Да, завела. Правда симпатичная?
Она подняла Долли и протянула Кевину.
– Хочешь подержать?
– Нет, – он отпрянул.
– Просто погладь ее по голове, чтобы поздороваться.
Кевин осторожно протянул руку к щенку, но быстро убрал ее, как только собачка рванулась к нему.
– Все в порядке, – заверила его Одри. – Она не причинит тебе боль, ей просто нравится все облизывать. Она так проявляет свое дружелюбие.
Но Кевин продолжал держать дистанцию, с тревогой глядя на щенка.
– Где ты ее взяла? – спросил он.
– В зоомагазине, – ответила Одри. – Она сидела в витрине в специальном ящике, и я решила, что она восхитительная.
– Тебе пришлось за нее заплатить?
– Да, и немалую сумму. Но она такая милая.
– Больше одного евро?
– Да, намного больше.
У сорокалетнего Кевина было красивое гладкое лицо и разум маленького ребенка. Он уже жил в соседнем доме со своей матерью Полиной, когда три года назад Одри купила свой дом. Кевин редко улыбался, но иногда разражался коротким смехом, который умолкал так же внезапно, как и начинался.
– Ее зовут Долли, – сказала ему Одри, – в честь ассорти «Смеси Долли», потому что она помесь двух разных собак.
– Это как?
– Ее папа был псом одной породы, а ее мама – другой породы, – объяснила Одри. – Поэтому моя собака – это помесь двух разных пород.
– Я не люблю «Смеси Долли», – отозвался Кевин, по-прежнему не спуская глаз со щенка. – Только разве желейные. Батончики «Марс» мне больше нравятся.
– Мне тоже. – Одри отпустила Долли, и та принялась бегать по саду.
– Куда она теперь побежала? – спросил Кевин.
– Просто решила пробежаться. В ней слишком много энергии. Посмотри, как быстро она умеет бегать.
– Она топчет цветы, – неодобрительно заметил Кевин.
Одри вздохнула:
– Ну да.
Каждое утро Кевин и его мать отправлялись в местный магазин за свежей газетой и за всем тем, что им было нужно. Полина всегда держала сына за руку. Дважды в неделю за Кевином заезжал микроавтобус и отвозил его в центр при местной больнице, где он общался с такими же, как он, жителями Кэррикбоуна.
– Одри, вот ты где! – Из дома вышла Полина с чем-то завернутым в желтую бумагу. – Мы привезли тебе маленький подарок из Корка, правда, милый?
Она передала его Кевину.
– Почему бы тебе не отдать это Одри?
Он торжественно протянул ей сверток поверх живой изгороди.
– Что вы, не стоило.
Одри развернула бумагу. Внутри оказалась голубая пластиковая кружка с ее именем, написанным яркими веселыми буквами.
– На ней написано «Одри», – сказал Кевин. – Я видел.
– Какой замечательный подарок, – улыбнулась ему Одри. – Большое спасибо тебе, Кевин.
– И у тебя теперь есть маленькая собачка, – сказала Полина. – Ну какая же она… – соседка замолчала, улыбка сошла с ее лица. – Ах, Одри, что случилось с твоими прекрасными георгинами?
