На входе в ресторан стоит гонг – настоящий, но исключительно для красоты. Я ни разу не видела, чтобы в него кто-то бил. Я ушла в дамскую комнату и оттуда услышала громкий бом. Или бэмц. Или дзынь. Не знаю, как описать этот звук. Согласно «Википедии», он обладает «мрачным, грозным, зловещим тембром». Но этот гонг звучал вполне задорно и весело. Я подавила порыв срочно бежать на звук и заставила себя спокойно вымыть руки и накрасить губы. Все эти действия я производила под звуки гонга, и в какой-то момент мне показалось, что кто-то отбивает ритм системы «Спартак – чемпион». «Нет, это не мы, это точно не мы», – уговаривала я саму себя.
Конечно, это были мы. Точнее, моя мама. Она стояла и лупила по гонгу. Вокруг нее собрались дети из числа посетителей ресторана и по очереди делали «бом». Мама отвечала за выдачу колотушки, которой дети лупили по гонгу. Сама она задавала ритм, перепутав гонг с бубном или, скорее, с грузинским барабаном доли. Рядом стояли родительницы и улыбались.
– Мама, пожалуйста, нет, – прошептала я, – хватит.
– Да мы только начали! – ответила наша бабушка и выдала колотушку очередному ребенку. – И за эти деньги мы имеем право один разочек ударить в эту штуку.
– Мам, пойдем, пожалуйста. Иначе нас больше сюда не пустят.
Мамы счастливо улыбались, слушая наш диалог. Дети уже без подсказки передавали друг другу колотушку. Хостес застыла с приклеенной улыбкой и кивала, как китайский болванчик, хотя была не китаянкой, а обычной русской девушкой.
Мама наконец наигралась и подошла к статуэтке бога Хотея, отвечающего за благополучие, удачу, процветание и веселье. Она разглядела подношения в виде монеток и купюр и забрала сто рублей.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Забираю свое. В прошлый раз я положила сюда сто рублей, и ничего не случилось!
– Может, он просто не успел сделать тебя богатой и счастливой.
– Не вопрос. Как только отработает, я ему верну.
* * *
Всю неделю я провалялась с гриппом. Просыпалась и снова проваливалась в температурное забытьё. В девять утра в дверь позвонили. Звонок я слышала, а что было дальше, узнала со слов мужа.
Он спросил: «Кто там?» Ответа не последовало. Муж посмотрел в глазок, никого не увидел и решил, что это к соседям. Но кто-то упорно стучался. Муж опять посмотрел в глазок и опять никого не увидел. «Кто там?» – громче спросил он. Никто не ответил.
Только он отошел от двери, как опять раздался звонок – короткий, но требовательный. «Кто там балуется?» – спросил муж. В ответ тот, кто был с другой стороны, долбанул со злостью ногой по двери. Муж от неожиданности и неслыханной наглости испугался и отскочил. В глазок он по-прежнему видел только соседскую дверь. «Да кто там такой?» – спросил он уже возмущенно. И вдруг среди шорохов, толчков и ударов услышал свое имя и требование немедленно открыть дверь. Он послушался и чуть не упал в обморок. На пороге стояла теща, только укороченная в два раза. В каком-то жутком балахоне, из-под которого торчали две маленькие ножки.
«Ольга Ивановна, – выдохнул с ужасом зять, – вы к нам?» Теща съязвила: «Нет, не к вам, конечно же, дверью ошиблась», – и засеменила через порог. Муж прислонился к двери и схватился за сердце: теща, вдруг ставшая лилипутом, – это ведь никакое сердце не выдержит.
Мама рассказала мне свою версию произошедшего, пока искала нашатырь для зятя. Она купила всяких вкусностей для внуков и приехала, потому что соскучилась. Сумки оказались тяжелые, поэтому она позвонила в звонок и наклонилась к пакетам, чтобы два раза не наклоняться и занести все в квартиру. Но зять не открыл. Мама опять позвонила и снова наклонилась к пакетам, а он опять не открыл. Она слышала, как зять спрашивает: «Кто там?», но не отвечала, потому что считала вопрос глупым. Кто там еще может быть? Только она.
Потом мама разозлилась, поскольку ей надоело делать наклоны вперед, и ударила в дверь ногой. Звонить и стоять ровно, чтобы зять ее опознал, мама не могла из-за этих пакетов – у нее там сметана и ряженка с рынка могли разлиться, разве не понятно?
Поскольку зять не открывал, теща разозлилась и решила его напугать. Или у нее просто было хорошее настроение и она себя хотела повеселить. В общем, мама исполнила классический пионерлагерный фокус «карлик». Сняла куртку и надела задом наперед. Присела и натянула ее на колени. А что такого? Весело же. Зять и так все время чересчур серьезный, вот мама и решила его немного взбодрить.
– Ольга Ивановна, вы меня так до инфаркта доведете. Что я вам плохого сделал? – спросил тещу надышавшийся нашатыря зять.
– А чего ты мне не открывал? Надоело мне там с пакетами стоять, – возмутилась мама. – Закрываются и закрываются. Кому вы нужны? Вот я никогда не запираюсь.
– Потому что у вас дверь уже лет пять как сломана! И все знают, что в квартире с вечно открытой дверью живет Ольга Ивановна, которая так шутит, что до инфаркта может довести!
* * *
Наша бабушка, когда видит картину, нарисованную внучкой, или ее дневник с пятерками, объявляет: «Я сейчас упаду в обморок!» – после чего громко вскрикивает. Как правило, на этот крик прибегаю я, решив, что маме плохо. Оказывается, что маме очень даже хорошо. Она просто так восторг изображает.
– А что такое оморук? – спросила как-то Сима.
– Может быть, морок? – уточнила я.
– Нет, оморук, – дочка делала ударение на последний слог.
– Не знаю. Может быть, амок? Но ты вроде бы не должна знать это слово. Многие взрослые его не знают.
– Нет! Ну бабушка все время говорит «оморук», громко вскрикивает и делает вот так. – Дочь показала, как бабушка прижимает ладонь ко лбу и закатывает глаза.
– Обморок! Это когда человек вдруг теряет сознание от волнения или боли и падает, – догадалась я.
– Куда падает? – уточнила дочь с интересом.
– Ну, куда придется, туда и падает.
– А что нужно делать в таких случаях?
– Водой побрызгать на лицо. Еще по щекам похлопать. Или помахать, как веером. Раньше дамы часто падали в обмороки из-за жестких корсетов и всегда ходили с веерами. Но сейчас никто в корсетах не ходит, поэтому сознание люди теряют, когда им действительно очень плохо. И нужно срочно звать врача.
Про этот разговор я забыла, и зря. Оказалось, что Сима и у бабушки спросила, что такое обморок. Она у нас обычно разные мнения собирает, не доверяя одному. Бабушка сообщила, что в обморок падают исключительно от счастья и исключительно понарошку.
– Девушки в корсетах? – продолжала выяснять дочь.
– Да. Но они специально так делали, чтобы кавалеры им в любви быстро признавались, носили на руках и звали замуж, – радостно подтвердила бабушка.
В следующий раз наша бабушка, налюбовавшись пятерками в дневнике и медалью внучки за второе место на соревнованиях, традиционно объявила, что она «сейчас упадет в обморок», громко вскрикнула, взмахнула руками и упала на пол. Я уже привыкла к ее вскрикам и продолжала спокойно варить суп. Когда на кухню пришла Сима и вежливо попросила налить ей воды в стакан, я налила и выдала.
