В итоге Найт покинул комнату, и вскоре на лестнице послышалась его тяжелая поступь.
Когда Фелдер оглянулся на вдову, та устало улыбнулась.
– Благодарю вас, – прошептала она.
– За что?
Она кашлянула, отчего с ее губ заструился кровавый ручеек.
– За то, что меня убили.
* * *
Под взглядом старухи Фелдер переложил посуду из горки в свой мешок. Добыча была что надо. Он немного сомневался, как бы все это на поверку не оказалось латунью, хотя опытный глаз еще при беглом взгляде через окно подсказывал, что все здесь без обмана. Вес был внушительный, а мешок своей плотностью и прочностью еще ни разу его не подводил. Беспокоило единственно то, как все добро дотащить в безопасное место, не будучи застуканным полицией или обходом активистов: попробуй-ка объясни им наличие мешка, полного серебра.
Недавние слова старухи, обращенные к нему, он решил игнорировать. Перепало ей пару раз по голове, ну и что с того? Мало ли как это могло поставить ей мозги набекрень. Обчистив горку, он начал осмотр полок и ящиков, но нашел лишь дюжину флоринов и крон, завернутых в носовой платок. Недурным приварком оказались мужские золотые часы – карманные, с гравировкой инициалов и годом: 1912. Их он тоже думал припрятать в мешок, но передумал и сунул себе в карман пиджака: как бы их не повредить среди серебряного барахла. Сверху доносилось шумное рытье Найта по шкафам и ящикам.
Покончив с этим, Фелдер закурил сигарету и огляделся. При обшаривании, обводя цепким взглядом комнату, он подметил в том числе и содержимое книжных полок. Из названий ему не было знакомо ни одно (заядлым читателем Фелдер, само собой, не был), но было ясно, что книги здесь в основном научные.
– Это вашего мужа, что ли? – полюбопытствовал он. – Или, может, сына?
Яркий глаз снова уставился на него.
– Нет. Они мои, – ответила вдова.
Фелдер озадаченно выгнул бровь. В его мире женщины научных книг не читали – да и вообще склонности к подобному времяпрепровождению не имели. Фелдер слыхал, что где-то на свете существуют женщины-ученые – примерно как в Африке обитают загадочные племена, а в Шотландии – озера с чудовищами, – но чтобы встретить одну из них вот так, воочию – нет, это было нечто невиданное!
Такое с трудом укладывалось у него в голове.
Фелдер скептически усмехнулся.
– Точнее, я была ученым, – добавила вдова.
– И чем вы… занимались?
– Физикой. Хотя у меня есть и степень по химии.
– То есть вы у нас, получается, профессор Лайалл?
Если она и удивилась, что ему известна ее фамилия, то виду она не подала.
– Доктор Лайалл, – уточнила она.
– Физик доктор Лайалл, – задумчиво обобщил Фелдер и указал на тенета настенных узоров: – А это тоже физика?
Женщина закашлялась, но выплеск крови теперь был слабым, и ее дыхание было не столь прерывистым. Хотя, конечно, вряд ли ей по-настоящему полегчало.
Вероятно, тело просто обмякало, приготовившись к неизбежному. И где Найт, чего он там застрял? Как только они выберутся из дома и отойдут на безопасную дистанцию, надо будет найти телефонную будку и вызвать сюда «Скорую». Может, будет еще не поздно старуху спасти.
– Это квантовая физика, – ответила на вопрос доктор Лайалл.
– Какая?
– Квантовая. Изучение вселенной на мельчайших уровнях.
– Хм. – Фелдер сделал затяжку и приблизился к стене. – И что же эти рисунки означают?
На губах женщины появилась тень улыбки.
– Вы желаете, чтобы я прочла вам лекцию по теоретической физике?
– Почему бы и нет? А может, я хочу, чтобы вы не умолкали. Вы в сознании и живы. Мы вызовем «Скорую», обещаю вам. А вы постарайтесь не падать в обморок, хорошо?
– По-моему, «Скорая» мне не поможет.
– Нет-нет. Вы, главное, разговаривайте. Значит, что там творится с вашей квантовой физикой?
– Есть теория, – доктор Лайалл пригубила бренди и, мучительно кашлянув, продолжила, – что существует бесчисленное множество вероятных существований, и всякий раз, когда мы принимаем то или иное решение, одно из тех вероятных существований овеществляется. Но по аналогии в соседстве с ним могут быть и другие потенциальные – или вероятные – существования. В принципе, данный вопрос весьма сложный, но стараюсь изложить его попроще.
– Вы считаете меня дураком? – поинтересовался Фелдер незлобиво.
– Нет. Я и сама не уверена, что до конца понимаю эту путаницу причинно-следственных связей.
Фелдер внимательно посмотрел на извивы линий.
– И каждая из развилок означает решение? – уточнил он.
– Верно.
– А это – ваша жизнь? – спросил он, и голос его невольно дрогнул от изумления. – Вот эти развилки, тупики… Это решения, которые вы сделали? И вы их здесь обозначили?
– Да.
– А зачем?
– Чтобы понять.
– Понять что?
– Где я ошибалась, – пояснила доктор Лайалл. Решившись на максимально глубокий для себя вдох, она произнесла: – Некоторые решения и действия имеют более вредоносные последствия, чем другие. И мне кажется, есть доля вероятности в том, что если они повторяются достаточно часто, то изменяется ткань реальности. Я называю это конфлюэнтностью, местом слияния. Проживи я подольше, я бы, возможно, даже написала об этом монографию.
– Конфлюэнтность, – повторил задумчиво Фелдер, смакуя загадочный термин. – И что такого скверного могли сделать вы, женщина, извините, преклонного возраста?
Вдова слегка нахмурилась.
– Я не сказала «скверного», – проговорила она каким-то сумрачным голосом. – Плохими я свои поступки не считаю. Кто-то, может, и да, а я – нет. Но у моих действий были отражения – назовем их «отдачей», – которые я не могла предвидеть. Конфлюэнтность происходит в крайних точках, и это явление можно назвать экстремальным, однако сама природа существования меняется благодаря действиям, предпринятым человеком. Я не делала ничего дурного. Помогала, чем могла. Но пути всегда разветвляются, причины наносят урон следствиям, и некоторые из них могут завести в серую или, скажем, теневую, зону. А там вас поджидают…
– А красные точки, они что означают? – перебил Фелдер.
Ответа не последовало. Обернувшись, он увидел, что доктор Лайалл закрыла глаза.
– Эй, – окликнул он осторожно. – Эй, док…
Он не двинулся с места, а лишь наблюдал, как ее дыхание становится все тише и наконец замирает. Кружка с бренди выпала из ее руки и забренчала по каминной плитке.
Внезапно Фелдер понял, что шагов Найта, который до сих пор находился на втором этаже, уже не слышно.
