– А вдруг он попал в беду, когда можно уповать исключительно на «бобби»?
– Чушь! – скептически ухмыльнулся Форбс. – Он за ворота-то почти не высовывается.
– Тогда зачем я вам понадобился? – удивился я.
Куэйл вздохнул с видом человека, для которого мир является сплошным разочарованием, впечатляющим лишь перепадами своей глубины.
– Видите ли, мистер Сотер, – неторопливо произнес он, – мистер Форбс – единственный из ныне живущих родственников мистера Молдинга. Поэтому он, как вы понимаете, главный наследник состояния своего дядюшки. Естественно, мистер Форбс всей душой надеется, что о столь траурных событиях речь не идет, и своему дяде он желает счастья и здоровья на долгие годы.
Судя по физиономии Форбса, в данном нюансе их мнения не сходились, но здравый смысл возобладал, и он в знак солидарности не то крякнул, не то хрюкнул.
– Памятуя о вышесказанном, – продолжал Куэйл, – мистера Форбса бы весьма успокоили любые сведения о благополучном местонахождении его дядюшки, так что нам бы хотелось найти мистера Молдинга в самые кратчайшие сроки, не прибегая к вмешательству полиции, которой, само собой разумеется, честь и хвала. Вот потому-то вы и здесь, мистер Сотер. Я заверил мистера Форбса в вашей прозорливости решительно по всем вопросам. Наслышан он и о положительном исходе дел, которые вы расследовали для моих клиентов в прошлом. Нам бы хотелось, чтобы вы отыскали мистера Молдинга и благополучно вернули его в любящее лоно семьи. Не так ли, мистер Форбс?
Форбс с подчеркнутой энергичностью кивнул.
– В теплые и любящие объятия родственников, – перенял он эстафету. – А если он мертв, то я хотел бы получить на этот счет уведомление.
– Именно, – промолвил Куэйл после красноречивейшей паузы.
Я посмотрел на Куэйла.
– А сейчас, мистер Форбс, я бы хотел посвятить мистера Сотера в необходимые детали, – заявил Куэйл. – И, пожалуйста, не сомневайтесь в том, что мы вас своевременно известим.
Форбс встал. Кабинетная дверь молниеносно распахнулась, и на пороге возник Фонсли с пальто, шляпой и перчатками гостя. С такой прытью он мог появиться, разве если подслушивал у замочной скважины (вероятно, так оно и было). Фонсли помог Форбсу одеться, подал ему головной убор и застыл в плохо скрываемом нетерпении поскорей выпроводить гостя (возможно, подобным образом ведет себя гробовщик при виде перспективного трупа, который отчего-то не торопится умирать).
– Что касается оплаты, – начал Форбс тоном человека, которому претят любые разговоры о деньгах, особенно при их всегдашней нехватке.
– Я уверен, что средства мистера Молдинга с лихвой покроют любые затраты, – поспешил заверить Куэйл. – Вряд ли он станет рядиться из-за расходов, понесенных ради его же блага.
– Замечательно! – с заметным облегчением выдохнул Форбс.
Он переступил порог и вдруг остановился, отчего Фонсли неуклюже ткнулся ему в спину лицом.
– Мистер Сотер? – спросил Форбс.
– Да, мистер Форб?
– В ваши слова насчет Палтни я вдумаюсь, и, возможно, мы снова к ним вернемся.
– Как только пожелаете, мистер Форбс, – откликнулся я.
Болтай что хочешь! Я видел, как в воронке от снаряда под Хайвудом погиб целый взвод.
Я там был, а Форбс – нет.
Как и кровавый сэр Уильям Палтни, чтоб ему сгинуть поскорее!..
* * *
Куэйл спросил, не желаю ли я чая. За столом у него находился миниатюрный бар, но мне он ни разу не предлагал ничего крепче чая Фонсли (полагаю, на том основании, что Фонсли всегда заваривал крепчайшее варево).
– Спасибо, воздержусь.
– Вообще-то, давненько мы с вами не виделись, мистер Сотер. Как поживаете?
– Помаленьку. Спасибо, что поинтересовались, – ответил я.
Куэйл тем временем возвратился к перекладыванию бумаг на столе. Похоже, состояние моего здоровья уже перестало его интересовать.
Он лизнул свой указательный палец, перелистнул какую-то страницу в документах и приостановился в задумчивости, как будто ему в голову пришла любопытная идея.
Но я хорошо знал, что Куэйл не из таких типов, которые любят импровизировать. Наоборот, он обожал планировать все до мелочей.
– Как вам мистер Форбс? – спросил он.
– Молод.
– Да. И это на многом сказывается.
– Неужели?
– Война оставляет свой отпечаток, – вымолвил Куэйл. – А вам, кстати, стоит научиться придерживать язык.
– В смысле, перед теми, кто выше и лучше?
– Перед всеми. Вы ведь человек, который славится своей сдержанностью, верно? Так почему же вы часто бросаетесь в атаку на собеседника, словно до сих пор находитесь на поле боя?
– Разве? Спасибо, буду иметь это в виду. Благодарю, что указали мне на мой недостаток.
– Что-то не припомню: вы всегда были столь саркастичны?
– Только в определенных компаниях. Как вы изволили заметить, не встречались мы уже давненько.
Мое замечание вызвало у Куэйла улыбку, но поскольку его мимические мышцы давно закостенели, то получилось нечто среднее между усмешкой и хищным оскалом.
– Мистер Форбс живет не по средствам, – добавил Куэйл. – Дядино наследство представляет наилучшую возможность выправить ситуацию без проволочек.
– Он мог бы попробовать зарабатывать себе на жизнь.
– Почему вы считаете, что он этого не делал?
– По моему мнению, он может разве что рекламировать гвоздики.
Куэйл в очередной раз издал один из своих удрученных вздохов.
– Мать оставила ему небольшую ренту, и кое-какие средства, конечно, капают с вложений. Будь он мудрее и побережливее, он бы, возможно, жил вполне сносно на то, что у него есть, – во всяком случае, не бедствовал бы. Но у него страсть к закладам, к азартным играм. Его гардеробная забита костюмами, которых хватит на целую деревню. Даже если бы ему удалось наложить лапы на дядюшкины деньги, они бы у него просочились как песок сквозь пальцы – а в итоге он бы оказался в таком же положении, что и сейчас, только, наверное, с дюжиной новеньких фрачных пар.
– У вас нет подозрения, что он хочет элементарно разделаться со стариком и замести следы, обратившись к вам?
– Вы очень прямолинейны, мистер Сотер.
– Я говорю то, что думают другие, особенно в пределах вашей канцелярии.
Куэйл, который даже новенькую гинею вертит в пальцах исключительно на предмет обнаружения на ней тусклого пятнышка, а на юных красавиц взирает не иначе как с мыслью, какими каргами они сделаются в старости, правдивость моих слов оценил.
– Отвечая на ваш вопрос, скажу: нет, я не думаю, что Форбс нанес своему дяде увечья. Он не из таких, а если бы он и нанял кого-нибудь для осуществления подобных целей, мне стало бы известно о его намерениях. Но вот в чем загадка: Лайонел Молдинг – человек настолько скрытный, что на любой выезд из дома решается скрепя сердце. Раз в году он наведывается в Лондон, но и это для него – суровое испытание, граничащее с подвигом. На счетах у него – суммы, позволяющие жить себе припеваючи, и я приглядываю за его инвестициями, чтобы средства вращались исправно.
