Для кого-то из нас такие турне – своеобразный способ извлечь дополнительный доход за презентации, семинары и неизрасходованные суточные. Для других такие поездки означают возможность развеяться. Согласитесь, что у немногих есть шанс бесплатно попутешествовать или встретиться с друзьями и коллегами в каком-нибудь экзотическом уголке нашей планеты! Но все это, естественно, предполагает, что писатель, о котором идет речь, любит подобные мероприятия и умеет устраивать для публики развлекательные шоу – а так бывает далеко не всегда. Некоторых писателей лучше вообще никогда не выпускать из дома, не говоря уже о том, чтобы приглашать их на встречи с жаждущей аудиторией (от «спектаклей», которые они устраивают, определенно не выиграет ни одна из сторон).
Я видел писателей, которые со своими читателями держатся хуже некуда – вероятно, им неизвестны самые примитивные правила соблюдения хорошего тона. Как-то на фестивале во Франции я сидел меж двумя детективщиками со Среднего Запада, которым не хватало ни воспитанности, ни такта снять ковбойские шляпы в очаровательной переоборудованной церковке, где проходило мероприятие. Видел я и то, как будущий лауреат престижнейшего Букера повернулся к остальным членам жюри и, спесиво указав на немногочисленную аудиторию, которая на ночь глядя притащилась послушать их словоблудие, спросил: «Вас не тошнит от всех… этих?» В книжном павильоне я однажды сидел рядом с двумя детскими писателями, в тандеме создавшими серию циничных, но сорвавших куш книжек для юношества, и невольно слушал, как они ехидно перешептываются друг с дружкой насчет своих фанатов.
Впрочем, неважно. Я не собираюсь клеймить собратьев по перу, да и писатели могут поведать массу занятных историй. Там будут присутствовать и пьяные критики, перебивающие чтение своими наглыми выкриками, и публика, ругающая авторов на чем свет стоит, и дилетанты, бесстыже рвущиеся засветить на форуме свою писанину. Иногда за мной по темным улицам Бирмингема неотступно кралась некая неуемная читательница, позднее признавшаяся мне в письме, что она еще никогда никого не преследовала (она буквально млела от ощущения, что я у нее – первый). Меня путали с писателями Иэном Рэнкином, Майклом Коннелли, Джо Коннелли и Джеймсом Паттерсоном
[91], хотя все они, смею заметить, годами постарше меня, не имеют со мной никакого портретного сходства и даже не являются ирландцами. Мне проливали воду на голову и вино на брюки, а в Глазго меня припечатала по лицу каблуком продавщица в книжном магазине – думаю, просто чтобы у меня в памяти запечатлелись ее лаковые туфли.
В конце концов, нынешние авторы вынуждены прибегать к множеству уловок для публикации собственных произведений (полагаю, что их предшественникам из более деликатного века такое и в голову не приходило). Вдобавок нынешним авторам никогда не помешает ни изрядное чувство юмора, ни наличие доброй воли – и при этом нельзя забывать и о том, что на свете есть куча ужасающих способов заработать себе на жизнь.
Помнится, несколько лет тому назад в рамках рекламного турне я попал в один город на севере Англии. Часто во время таких путешествий я добираюсь до очередного пункта назначения на своей машине, благо промежутки между автограф-сессиями дают в дороге отрадное уединение.
В тот раз меня повез торговый агент издательства, что меня устраивало: мы с ним очень дружны, и в долгой поездке он составлял мне желанную компанию. Мероприятие, которое устроили в центральной библиотеке, должно было начаться умеренно поздним вечером, и мы, конечно, не опоздали – дороги оказались полупустыми.
Встреча прошла без эксцессов, как и положено. Драк не было, летальных исходов тоже. Я немного почитал, затем побеседовал, и присутствующие вроде бы остались довольны (или, во всяком случае, вежливо притворились, что им приятно созерцать мою физиономию). Кое-кто купил выставленные на продажу книги. Посещая рекламные турне, я отдаю себе отчет, что читатели могли найти себе другое, действительно достойное занятие, а потому стараюсь, чтобы на мероприятиях обязательно присутствовал элемент развлекательности. Пусть люди покидают зал с чувством приятного удивления и предвкушают новую встречу с «прекрасным» и не зарекаются отсечь себе загодя ноги, дабы не являться на эту тягомотину снова. Итак, ближе к финалу, когда я уже думал, что публика разбрелась, к столу, за которым я сидел, приблизилась пожилая леди, прежде тихо сидевшая в углу. За ней растерянно маячила директор библиотеки, отвечающая за порядок.
– Мистер Коннолли, – обратилась ко мне леди. – У меня к вам один вопрос.
Час был и впрямь поздний. Я подписывал книги для местного магазина, но общению мои росчерки ручкой не мешали. Я сказал, что с удовольствием отвечу на любые ее вопросы, если найду что сказать.
Женщина заметно нервничала и выглядела испуганной. Но я не склонен вызывать у читателей чувство ужаса, по крайней мере, я на это надеюсь (авторские выкрутасы могут плохо сказаться на продажах).
– Я прочла некоторые ваши книги, – вымолвила она дрожащим голосом, – они мне очень понравились. У меня есть проблема, и я надеялась с вашей помощью ее разрешить.
Она стала совсем серьезной. Ни тени улыбки. Я отложил книгу, которую подписывал.
– Прошу вас, продолжайте.
– У нас в городе есть один дом, – произнесла она. – И в нем обитает что-то плохое. Опасное. Оно ко всему питает ненависть, но в особенности к детям. Я живу рядом. Я издавна наблюдаю за домом и всегда предупреждаю детей, чтобы они не подходили к зданию. Но я уже старая, жить мне осталось недолго. Кому-то надо будет смотреть за домом, когда я уйду на тот свет. И мне подумалось: а нет ли каких-то соображений у вас? Кого-нибудь, кто мог бы взять это на себя?
Она умолкла. Я покосился на торгового агента, а он посмотрел на меня. Потом мы перевели взгляд на пожилую леди.
Существует нюанс: в подобные мгновения начинает закрадываться подозрение, что стоящий перед вами человек слегка не в себе. Я понимаю, звучит ужасно, но, к сожалению, ничего с такой характеристикой не поделаешь. Но, вероятно, «не в себе» – фраза не слишком подходящая. Уместней прозвучал бы термин «эксцентричность» или словечко «специфика».
Однако леди сумасшедшей не казалась. Впрочем, я не специалист и судить не берусь. Откровенно говоря, если бы безумие можно было определять по взгляду, то великого множества трагедий удалось бы избежать.
Итак, та женщина производила впечатление абсолютно вменяемого человека. Но, повторяю, она была по-настоящему напугана – это бросалось в глаза.
– Вы имеете в виду экзорцистов? – уточнил я.
– Нет, – ответила она. – Мы даже тайно освятили дом, но ничего не помогло. А та сущность покидать его не собирается. Вот я подумала, а не знаете ли вы кого-нибудь из наблюдателей… в смысле, людей, сторожащих брошенные, опасные места с темным прошлым?
Разумеется, я не сумел ей помочь, поскольку сам не принадлежу к таким людям.
Я человек, но не тот. Я – этот.
