Резник бросил окурок в траву и поднялся, чтобы уйти.
– Подождите! – засуетился Гнилозубый, побежал за Резником и схватил его за руку.
Инспектор вырвал рукав своего пальто из лап осведомителя:
– Я плачу тебе не за слухи. И не лапай мое пальто. Ты посмотри – испачкал меня сыром! Это ты должен мне платить за дезинфекцию, черт бы тебя побрал!
Гнилозубый хлюпнул носом и выковырял из зубов налипший хлеб. Резник сунул ему пятерку и отправился к выходу из парка.
В третий раз объехав вокруг парка, Фуллер притормозил у главных ворот и на этот раз заметил Резника. Тот справлял за деревом малую нужду.
– О господи! – с отвращением отвернулся Фуллер. – Да разве я дождусь повышения, если оно зависит от рекомендаций этого типа?
Резник вытер ладони о штаны и пошел к машине, закуривая на ходу. Эндрюс хмыкнул:
– Теперь он рассядется зассанным задом на твои чистые сиденья и будет дымить тебе в лицо.
Но Резник был непривычно тих, когда снова сел в машину.
– Гнилозубый говорит, что Боксер Дэвис вдруг разбогател. И что он треплет повсюду, будто снова работает на… – Он умолк, переваривая услышанное. – А-а, ладно, все это чушь собачья!
– Почему вы сомневаетесь в его информации? – спросил Фуллер.
Его порадовало, что сведения Гнилозубого оказались чушью, но попытался разузнать все до конца, чтобы пополнить свой список проколов Резника.
Инспектор вздохнул:
– Он хвастается, будто снова работает на Гарри Роулинса.
Эндрюс потер лоб:
– Что? Гнилозубый работает на Роулинса?
Инспектор фыркнул и выплюнул окурок в окно:
– Да не Гнилозубый! Боксер Дэвис, идиот! Вроде бы Боксер щеголяет в дорогих костюмах Гарри и в его ботинках. И в карманах у него завелось достаточно бумажек, чтобы оставлять их повсюду без особой надобности.
Все еще потирая лоб, Эндрюс вскинул брови и повернулся к Резнику:
– А может, Боксер работает на Долли? Он же приходил к ней домой, и не один раз.
Фуллер нахмурился:
– Это невозможно. Старая карга то в парикмахерской торчит, то у монашек зависает. Зачем бы ей понадобился мелкий жулик вроде Боксера?
– Да заткнитесь вы оба! Фуллер, езжай в Сохо. Хочу поискать там Боксера Дэвиса, а если найду, то арестую.
– Но уже почти полночь! – вырвалось у сержанта.
– Тем выше вероятность, что мы его там встретим, согласен? Эти жулики не ложатся баиньки ровно в девять, как вы, пай-мальчики.
Фуллер и Эндрюс молча посмотрели друг на друга, потом Фуллер тронулся с места и взял курс на Сохо.
С остатками рыбы и картошки Боксер вернулся в убогую съемную комнатку и в третий раз пересчитал полученные от Долли деньги. Верзила даже порозовел от удовольствия, пока раскладывал на кровати аккуратные пачки. Долли говорила, что Гарри все еще скрывается и советует Боксеру вести себя потише, а лучше бы ему вообще уехать из Лондона на неделю-другую. Долли дала громиле адрес одной симпатичной гостиницы за городом и пообещала до отъезда подбросить еще налички. А Гарри, мол, свяжется с ним прямо там, в гостинице, когда придет время. Боксер поверил всему, что наплела ему Долли, – от первого до последнего слова.
Взяв с прикроватной тумбочки выцветшую фотографию без рамки, Боксер ненадолго задумался. На снимке были запечатлены он и его сын. Маленький мальчик сидел у папы на плечах и махал фотографу. Боксер потер приплюснутый нос. Должно быть, его малышу уже лет восемь. Верзила затряс головой, негодуя на себя за то, что не в состоянии запомнить возраст родного сына. Может, стоит разыскать бывшую жену Руби и договориться о встрече? Ей будет приятно узнать, что ее бывший супруг до сих пор в завязке, а мальчонка, пожалуй, будет гордиться отцом в таком красивом новом костюме и блестящих ботинках.
Боксер аккуратно прислонил фото к настольной лампе. Если не считать тоски по сыну, чувствовал он себя отлично. При мысли о том, как его старый друг и босс Гарри Роулинс обвел всех вокруг пальца, громила замотал головой, посмеиваясь. Потом он набил рот холодной, размякшей жареной картошкой, однако в таком виде у еды был настолько отвратительный вкус, что Боксер выплюнул ее обратно в бумажный кулек, смял его и засунул в переполненное ведро для мусора. Взгляд скользнул по замызганной, нищенски обставленной каморке.
– Ну и дырища! – сокрушенно пробормотал Боксер, однако быстро вернулся в прекрасное расположение духа, ведь скоро все изменится к лучшему: Гарри Роулинс проследит за тем, чтобы его работник переселился в приличное жилище и ни в чем не нуждался. – Я на подъеме, сынок, – сказал верзила фотографии. – И хотел бы взять тебя к себе. Надеюсь, ты разрешишь мне хотя бы попытаться это сделать.
С трудом уместив свою массивную тушу в колченогое потертое кресло, Боксер прикрыл глаза и углубился в мысли о Гарри. Он видел его как живого, словно старый друг был тут, в комнате, и стоял прямо перед ним.
Впервые Боксер встретил Гарри Роулинса во время матча по боксу в Йорк-Холле в Бетнал-Грин. Боксер как раз собирался нырнуть под канатное ограждение и шагнуть на ринг, когда почувствовал, что кто-то тянет его за халат. Обернувшись, он увидел молодого человека с сигарой во рту.
– Меня зовут Гарри Роулинс, – представился тот. – И сегодня вечером я поставил на тебя штуку, старина, так что врежь ему как следует – и получишь две сотни.
Схватка закончилась в третьем раунде, но странный парень свое слово сдержал. Он был благородным вором, восхищенно вспоминал Боксер, и это больше всего нравилось громиле в Гарри: с ним ты всегда знаешь, на что рассчитывать.
Воспоминания Боксера прервал громкий стук в дверь, от которого хозяин убогого жилища чуть не подпрыгнул. За дверью кто-то кряхтел, пытаясь отдышаться.
– Эй, Боксер! Ты дома? Боксер, открывай, слышишь?
Это была Фран – огромная, ярко накрашенная, пышногрудая квартирная хозяйка Фрэнсис Уэлланд. Как-то раз, когда Боксер еще пил, она стала приставать к нему, и он, к своему большому сожалению, ответил хозяйке взаимностью. К счастью, собственно секс в голове тогда еще забулдыги не отпечатался, однако Боксер отчетливо помнил, как проснулся и увидел ее рядом с собой в постели. Он знал, что Фран хочет продолжения отношений, и был решительно настроен не дать этой женщине даже повода для флирта.
Задергалась дверная ручка.
– Боксер! Я знаю, что ты там. К тебе пришли. Открой дверь!
Боксер неохотно выбрался из кресла. Посетителя загораживало необъятное тело Фран, поэтому Боксер не знал, кто к нему пожаловал, пока гость не вышел вперед. И тогда на лице Боксера заиграла радостная ухмылка.
– Эдди Роулинс, приятель! Заходи, заходи.
Боксер затащил Эдди в комнату и захлопнул дверь прямо перед носом Фран, не забыв, правда, криво улыбнуться хозяйке, потому что не хотел оказаться вышвырнутым на улицу.
