– Клемент, я получила письмо. – Она помедлила, важно глядя на него, и он в тревоге подумал, что будет дальше. – От твоей сестры. Из Испании.
Испания. Почему мать настояла на браке его сестры с испанцем? Вообще-то, глупый вопрос. В ее глазах даже французы не были достаточно надежны в вопросах веры по сравнению с испанцами. В правление Марии Тюдор, когда в Англию прибыл король Испании Филипп со своими придворными, она не теряла времени и обзавелась друзьями из испанских дворян. И уж конечно, как только сестра Клемента Кэтрин достигла пятнадцати лет, мать села на борт торгового судна и без особых проволочек отправилась из Саутгемптона в Испанию. Там дело уладилось вмиг. После обещания, без сомнения, богатого приданого Кэтрин сосватали в бедную, но праведную семью – жених даже находился в отдаленном родстве с могущественным герцогом Медина-Сидонией.
С тех пор он сестру не видел. Была ли она счастлива? Он надеялся на это. Он даже пытался представить ее. От отца ей достались светлые волосы, но в остальном она была смуглой, как мать. Теперь, наверное, Кэтрин стала настоящей испанской дамой. И в этом случае, подумал он мрачно, не приходилось сомневаться в ее отношении к нынешнему кризису.
Женившись на католичке Марии Тюдор, король Филипп естественным образом предположил, что присоединяет Англию к своим обширным владениям династии Габсбургов. Когда она скончалась, он был разочарован: английский советник вежливо, но твердо сказал ему, что он фигура нежеланная. Нет, упрекнуть его в недостатке упорства было нельзя: он много раз делал предложение королеве Елизавете, которая играла с ним годы. Но шутить с испанским королем не следовало. Дело было не только в презрительном отказе английской королевы – она сдружилась и заигрывала с его французскими соперниками. Ее буканьеры – по сути, узаконенные пираты – нападали на его корабли. Елизавета поддерживала нидерландских протестантов, которые восстали против испанского владычества. Она оказалась еретичкой, и папа хотел ее отлучения. Когда в начале 1587 года она казнила королеву Шотландии католичку Марию, это явилось окончательным поводом к действиям, в котором Филипп нуждался. С благословения папы он собрал огромный флот.
Испания напала бы на Англию тем же летом, если бы отважнейший английский буканьер сэр Фрэнсис Дрейк не послал в Кадис брандеры
[12] и не уничтожил половину испанского флота. К исходу лета, как полагали Клемент с матерью на свадебных торжествах в Солсбери, хотя опасность, казалось, в том году миновала, мало кто думал, что Филипп Испанский сдался. Он обязательно попытается вновь. Таков был его характер.
– Нас скоро освободят, Клемент.
«Освободят», а не «захватят» – так считает его мать.
– У вас есть достоверные новости?
– Дон Диего, – (это был муж Кэтрин), – взлетел высоко. Он станет выдающимся капитаном в армии, которая придет. – Она удовлетворенно улыбнулась. – Она придет, Клемент, под знаменем истинной Церкви. И тогда поднимутся английские праведники.
Он не усомнился в ее вере в это. Вдохновленный преимущественно такими, как леди Альбион, испанский посол заверил своего господина, что как минимум двадцать пять тысяч вооруженных англичан примкнут к армии католиков, как только та ступит на английскую землю. Иначе и быть не могло. Разве это не Божий промысел? Сама же королева Елизавета, что бы она ни говорила, ни в коей мере не была уверена в лояльности своих подданных-католиков. Тот факт, что некоторые береговые укрепления могли находиться в руках людей, симпатизирующих католикам, уже вызывал известную тревогу у ее верного секретаря Сесила.
Однако восстанут ли они? Альбион оценивал положение иначе. Английские католики могли не сильно жаловать королеву Елизавету, но уже прожили под ее правлением тридцать лет. Мало кто из них хотел стать испанским подданным.
– Английские католики мечтают о возвращении своей религии, матушка, – сказал он. – Но лишь немногие хотят стать изменниками.
– Изменниками? Мы не можем быть изменниками, если служим истинному Богу. Они боятся.
– Без сомнения.
– Значит, их нужно ободрить. Их надо вести. – (Он промолчал.) – Клемент, ты возглавишь часть сил Нью-Фореста. Ведь так? – (Людей поднимали во всех приходах по всем южным прибрежным районам – это была милиция, которой предстояло дать отпор испанцам, если те высадятся.) – А место сбора для Нью-Фореста ограничивается батареей береговой обороны?
– Да. – Он весьма гордился своей работой, проведенной с мобилизованными этой весной, пусть даже они все еще были плохо вооружены.
– Но ты же, конечно, не собираешься противодействовать испанцам, когда они высадятся?
– Я? – Он уставился на нее.
Неужели она вообразила, что он станет предателем – присоединится к испанцам – ради веры?
Но тут она улыбнулась:
– Клемент, у меня есть новости, которые тебя порадуют. Тебе письмо. – Она сунула руку в свое черное платье и извлекла из какого-то тайника маленький пергаментный свиток, который вручила ему со спокойным торжеством. – Это письмо, Клемент, – предписание от твоего зятя дона Диего. Он дает тебе указания. Весной могут поступить новые. Они непременно прибудут следующим летом. Божья воля будет исполнена.
В ошеломлении он взял у нее письмо.
– Как к вам это попало? – хрипло спросил он.
– Через твою сестру, разумеется. Есть купец, который передает мне ее письма. И не только их.
– Но, матушка, если это вскроется… У Сесила и совета есть шпионы… – (И очень неплохие, это было общеизвестно.) – Такое письмо… – Он умолк.
Такое письмо, будучи перехвачено, означало смерть.
Она молча рассматривала его пару секунд, но когда заговорила, ее голос был на удивление ласков.
– Бояться могут даже самые верные, – негромко сказала она. – Так нас испытывает Бог. И все-таки, – продолжила она, – именно страх перед Богом и придает нам отвагу. Ибо, видишь ли, Клемент, нам не укрыться от Него. Он повсюду. Он знает все, судит всех. У нас нет выбора, кроме как повиноваться Ему, если мы веруем. Поэтому лишь недостаток веры тянет нас назад, не позволяет нам устремиться в Его объятия.
– Вера не всегда легка, матушка, даже для верных.
– Вот потому, Клемент, – продолжила она серьезно, – Он посылает нам знаки. Наш благословенный Господь совершал чудеса; святые, их мощи творят чудеса даже сейчас. А разве здесь, в Нью-Форесте, Бог каждый год не посылает нам поразительное чудо?
– Ты говоришь о дубах?
– Конечно, о чем же еще?
На протяжении вот уже многих поколений было отмечено, что в Нью-Форесте есть три волшебных, или удивительных, дерева. Все они находились севернее Линдхерста, все три были стары. И в отличие от прочих дубов в Королевском лесу или, насколько знал Клемент, где-либо еще в христианском мире, на всех трех в середине зимы, в Рождество, когда остальные деревья стояли голыми, распускались зеленые листья. Их называли Рождественскими зелеными дубами или Зелеными деревьями.
