«Графиня Ирина Румянцева родилась в Москве в семье Баскова…» – успел прочесть я.
В этом не было ничего эротического. Как не было ничего эротического в чей-то тяжелой руке, опустившейся на мое плечо. Я обернулся. За моей спиной стоял карающий трудовик.
С кипой потрепанных и местами пожеванных листов меня доставили к классной руководительнице. Звонок уже прозвенел, но трудовик, оставшийся у дверей снаружи, никого не пускал. Я сидел на стуле рядом с учительским столом, пока классная скользила взглядом по тексту. Наконец, она зарделась, и ее очки запотели. Видимо, дальше в этом рассказе все было значительно веселее графини Ирины Румянцевой, родившейся в Москве в семье Баскова.
Далее последовали три минуты, триумфально победившие в номинации «самые абсурдные три минуты в моей жизни».
«Ну, как же так, ты же пионер…» – заунывно начала классная.
«И отличник…»
«И мама у тебя беременная…» – продолжала причитать учительница.
Тут я внутренне рухнул, потому что это было правдой, и я решил, что с ребеночком теперь будет что-то не так.
«И папа у тебя радиоинженер…»
Я не понял, к чему она это сказала, но мне сразу стало страшно и за папу.
«Иди помой руки, а вечером прочитай целиком „Песню о буревестнике“», – огласила мне епитемью классная.
После той перемены я мыл руки целую неделю.
А «Песню о буревестнике» на всякий случай прочел три раза, возненавидев ее на всю жизнь.
Но это не помогло.
И, хотя ребенок родился хорошеньким и даже братиком, после того случая в школе меня невзлюбили.
Для ребят я навсегда остался тем самым отличником, на котором кончился секс.
44. «Маленькая Вера»
Фильм «Маленькая Вера» вышел на советские экраны в 1988 году. Я учился в средней школе.
Учителя активно рекламировали нам это кино, так что не пойти на него было невозможно. Они говорили, что это страшная порнография. Школьники потянулись стайками. Они бы в Мавзолей так ходили, подумали учителя и приняли меры. Установили почти круглосуточное дежурство у кинотеатра.
Однажды я со своими малолетними товарищами благополучно напоролся на эту засаду. Мы уже подошли к билетным кассам, как вдруг обнаружили там нашу классную руководительницу и физрука. Последний, видимо, был придан для усиления, если детское либидо вдруг выйдет из берегов при виде афиши. Блокпост мы заметили слишком поздно.
«Батлук! – с замиранием сердца услышал я голос классной руководительницы, – и ты туда же!»
А я был отличником, гордостью школы, кандидатом в члены разных влиятельных в те годы аббревиатур.
От страха и неловкости я выбрал самую провальную версию из всех возможных. Я объяснил им, что по названию фильма подумал, будто это детское кино: Вера-то «маленькая». Лучше бы я просто промолчал, как честный самурай. Я понял это по тому, как ощетинились брежневские брови физрука.
Я вернулся домой и весь вечер прорыдал под «Спокойной ночи, малыши», оплакивая свою загубленную партийную карьеру.
А мои более стрессоустойчивые подельники в тот день предприняли еще одну попытку и проскочили-таки на последний сеанс. У преподавателей тоже была личная жизнь. Может, и не такая фееричная, как у маленькой Веры.
Вот такие решения и определяют наши судьбы. Все те, кто в итоге попал на «Маленькую Веру» в тот день, потом целовались во дворе на лавочках. В смысле, не друг с другом, а с девочками.
А я до сорока лет так и смотрел «Спокойной ночи малыши», пока однажды чудом не женился, случайно посмотрев «Пятьдесят оттенков серого»…
45. «Спрут»
В середине восьмидесятых в СССР гремел сериал «Спрут».
До того, как увидеть этот сериал, я хотел быть Штирлицем.
После «Спрута» никаких сомнений у меня не осталось: я хочу быть только комиссаром Каттани.
Комиссар Каттани покорил меня тремя вещами: ему полагались иностранные тачки, неземная красота и голые женщины.
Голых женщин в то время я видел лишь однажды: в альбоме с репродукциями «Дрезденская галерея».
Аналогом комиссара в СССР был участковый милиции. Так я рассудил.
Я уселся на лавочку напротив входа в опорный пункт охраны порядка, который располагался в моем доме, и стал ждать участкового. Я рассчитывал, что он возьмет меня к себе в подмастерья, в ученики чародея. А там и до голых женщин недалеко.
Долго ждать не пришлось. Участковый вскоре появился, во всем блеске джентльменского набора комиссара Каттани: машина, красота, женщина.
Он подъехал на пукающем «Москвиче-412», жирный и лысый, с очень круглой женщиной с буклями волос, видимо, супругой.
Лицезреть его спутницу обнаженной, в одних буклях, я был не готов, даже под страхом всю оставшуюся жизнь видеть голых женщин только в альбоме «Дрезденская галерея».
И тогда я все понял: дело в климате. Такие, как Каттани, могут уродиться только в Италии, в средиземноморских широтах.
А у нас максимум – Анискин. Тот, который из «Анискин и Фантомас».
46. Гуля и шоу-бизнес
Долгие годы меня терзает один вопрос.
Что стало с Гулей из «Спокойной ночи, малыши»? Была одно время в легендарной детской передаче такая красотка модельной внешности.
Я подозреваю нехорошую историю в духе шоу-бизнеса.
Наверняка Хрюша представился Гуле продюсером, воспользовался, протащил на пару передач, а потом он с ней наигрался, и ее с телевидения выгнали. И лежит она сейчас растрепанная в нафталине где-нибудь на задворках «Мосфильма». А эта розовая свинья до сих пор на экране в славе и богатстве.
Это я Хрюшу имею в виду. Уточняю на всякий случай.
Потому что сейчас такое про многих персонажей можно сказать.
47. Идиот
Факт моей дружбы с двумя самыми непохожими друг на друга детьми Советского Союза, Юлькой Боксером и Лешей Невидимкой, делал мою жизнь интереснее.
Нельзя сказать, что они дружили, но через мое посредничество как-то общались.
Они были несовместимы биологически фатально: Юлька – большой, основательный, земной, сильный, в то время как Леша – хрупкий, туманный, неустойчивый, летучий.
Однажды, в восьмом классе, я какое-то время наслаждался самым увлекательным реалити-шоу в своей жизни.
В течение нескольких дней почти на каждой перемене повторялось одно и то же.
К весело галдящей группе одноклассников, среди которых весело галдели, в частности, я и Юлька Боксер, мрачно подходил Леша Невидимка, трогал Юльку за рукав и говорил ему при всех буквально следующее:
