Как и всегда, Фокс, не спросив ни у кого разрешения, шел рядом со мной. Он положил руку мне на плечо, и его присутствие грело мою душу. «Я знаю, Тия, — прошептал он, — и согласен с тобой. Но ты же понимаешь, что сейчас не место и не время».
Госпожа Пармина, как вторая почетная гостья, шагала впереди с высоко поднятой головой и сияла так, словно весь этот парад был устроен в ее честь. Позади меня шли леди Микаэла, Полер и Альти, а где-то рядом с ними — Зоя. Время от времени я поглядывала назад, но по лицу аши было трудно понять, о чем она думает: для настоящих чувств у нее был слишком невозмутимый вид и слишком спокойное стеклянное сердце.
Наш путь завершался возле храма. Из его купола по-прежнему поднимался белый дымок. Леди Микаэла, как и полагалось, позвонила в колокол, извещая о нашем визите. Мне было неловко оттого, что на меня устремилось столько глаз, но я, собравшись с духом, отворила дверь и вошла внутрь. А после с облегчением и радостью, что в жизни аши еще есть место уединению, закрыла ее.
С нашей последней встречи жрица не изменилась: она по-прежнему была с головы до ног укутана в шелковые одеяния и протягивала руку к полыхающему в большой металлической жаровне огню. Языки пламени, словно живое существо, подрагивали и вспыхивали, а с приближением ее руки успокаивались.
— Какова твоя жертва?
На этот раз я подготовилась. Вынула из волос любимую металлическую заколку, которую в самом начале выбрал для меня Лик. В сумраке ярко блеснули сапфиры.
— Брось ее в огонь.
Я с грустью смотрела на то, как потонувшее в огне украшение скрылось из виду.
Жрица шевельнулась и склонила голову в мою сторону.
— Ты видела дракона, — сказала она. — Разум, с растущими из него тремя головами.
— Да. — Я думала, что жрица спросит, почему я не пришла раньше, но та промолчала.
— Они считают, что это ты прогнала его. Они считают, что ты заставила его бежать из Анкио.
— Да.
— Но это не так.
На этот вопрос было трудно ответить, тем более прозвучал он вовсе не как вопрос.
— Не так.
— Почему?
Я вскинула голову.
— Потому что моя наставница умирает. Она никогда мне об этом не говорила, но я знаю. Она всю жизнь охотилась на этих демонов, а взамен получила подорванное здоровье. Тем не менее она не желает останавливаться и уже обрекла себя на раннюю смерть. Она не хочет противиться судьбе, поэтому я все это делаю ради нее. Если есть другой способ усмирить этих созданий, не жертвуя телом и душой Темной аши, не воскрешая и не убивая дэвов, пока твоя жизнь уходит, я найду его. И не только ради нее, но и ради себя, а также ради каждой Темной аши, которая войдет сюда. Я верю, что ази — ключ к ее и моему спасению. И если смогу подпустить его ближе, то узнаю, как воспользоваться им.
Как только слова слетели с моих губ, я поняла, что за такие мысли меня могут наказать. Ведь жрица может передать мою речь совету. Но на миг мне показалось, что сквозь прозрачную вуаль я разглядела ее улыбку.
— Возвращайся ко мне, когда обретешь двух фамильяров, — сказала она. — Одного живого, а второго никогда не знавшего жизни. Можешь идти.
Как только я вышла из храма, толпа снова возликовала — голубой дымок позади меня свидетельствовал о моем успехе. В качестве благодарности собравшимся я выдавила из себя улыбку.
— Ты хотел меня о чем-то спросить, — проговорила она.
— Ты солгала. — Таурви, не обращая на нас никакого внимания, резвился в воде. — Ты специально послала мне тот сон. Ты вызвала меня сюда.
— Я не лгала. Ты сам увидел то, что хотел видеть.
— Но почему? Мы же никогда не встречались раньше. Почему ты позвала именно меня?
— Потому что твоя слава бежит впереди тебя, Бард. Потому что однажды ты полюбил девушку, которая влюбилась в каменщика.
Я похолодел.
— А какое она имеет к этому отношение?
— Большее, чем ты думаешь. Ты знаешь, что значит быть преданным законом, преданным обществом, которое должно защищать тебя, а не того, кто ответственен за твое горе. Она умерла, ведь так?
— Да.
— От руки своего отца.
— Да. — Волны разбивались о берег; вода лужами собиралась вокруг щиколоток, поднимая грязь и песок, а потом уносила их обратно в море.
— Почему?
— Он сказал, что своим бегством она опозорила его. И спасти свою честь он мог только одним способом — убить ее, потому что каждый день ее жизни стал бы для него напоминанием о ее предательстве. — Несмотря на палящее солнце, я весь дрожал. — Он убил ее. А они, сказав, что это справедливо и законно, отпустили его.
Девушка успокаивающе положила руку мне на плечо.
— Я выбрала тебя, — тихо произнесла она, — потому что тебе известно, что значит жаждать мести за убийство любимого человека. Как и мне.
26
К своей досаде и к радости госпожи Пармины, я узнала, что сразу после дебюта мой график оказался полностью расписан на три месяца вперед.
По моей просьбе Ула без особой охоты показала мне книги учета, которые она вела.
— Я никогда не ошибаюсь, — сухо проговорила женщина. — Если вы это подразумеваете…
— Вовсе нет, — поспешила я ее успокоить. — Вы уже многие годы работаете счетоводом у госпожи Пармины, так что я вам доверяю. Просто я совсем новая аша. Как такое может быть, что до начала зимы у меня не будет ни одного свободного вечера?
Ула пожала плечами.
— Я делаю только то, что велит мне госпожа. Вы должны быть рады, леди Тия. Далеко не всех аш приглашают настолько часто. Если так будет продолжаться и дальше, в следующие несколько месяцев вы станете самой популярной.
За развлечение гостей на мероприятии аша получает почасовую оплату. Хозяйки чайных вносят в главную книгу, кто именно из аш приезжает по вечерам и сколько времени проводит с гостями. А на следующее утро в каждую чайную наведывается представитель совета аш и собирает эти данные. Счетоводы вроде Улы записывают, сколько за предыдущий вечер заработала аша, а после отсылает счет соответствующей чайхане. Оставшаяся сумма считается жалованьем аши за этот день.
Все деньги аш, за исключением тех, кто покидает Анкио на долгое время, аша-ка традиционно оставляет себе и расплачивается ими в городских лавках, которые выставляют счета за все покупки их аш. В конце месяца сообщество аш, дабы поощрить конкуренцию, объявляет, кто заработал больше всего денег для своего аша-ка.
