Больше нет ни экономики, ни Homo economicus
[17], а только возрастающая экономизация отношений. Снизу больше не будет экономической инфраструктуры, которую наверху будут изучать экономисты: экономизаторы (в широком смысле слова этот термин относится к инструментам бухгалтерского учета и разработчикам моделей, математикам, маркетологам и статистикам (131)) будут форматировать коллектив, стабилизируя отношения между людьми и нелюдьми́. В головах агентов нет специальных механизмов, ответственных за экономические расчеты, они конструируют расчетные центры, в которых можно на бумаге произвести некоторые вычисления, необходимые для координации действий (132). Как только мы извлечем экономику одновременно из нашего сознания и окружающего мира и сведем ее к некоторому набору неопределенных процедур, отвечающих за согласование, координацию и производство внешних факторов, политэкономия перестанет нас отравлять и конкурировать с политической экологией. Определенно, желудочный сок политэкономии не может справиться с политической экологией. Библейский рассказ как бы намекает нам: кит три дня спустя изверг Иону на пляж, чтобы тот мог продолжить свой путь… (133) Однажды встав на ноги, экономизация превращается, в чем мы вскоре убедимся, в одну из гильдий, необходимых для функционирования коллектива. Как первая природа серая и холодная или вторая теплая и зеленая, третья – багровая и кровавая, хотя она и имела неограниченную власть внутри коллектива, была всего лишь одной из разновидностей модернизации, способом сэкономить на постепенном построении общего мира. Теперь, когда ни одна натурализация не позволит нам уклониться от обязательств по его построению, мы наконец сможем приступить к выполнению нашей задачи.
Вклад гильдий в оснащение палат
Мы не должны, как в старой спекулятивной метафизике, решать, как будет обустроена вселенная, а только определиться с оснащением, инструментами, полномочиями, компетенциями, необходимыми для запуска экспериментальной метафизики и коллективного решения проблем поселения, ойкоса, внутреннего устройства. Чтобы сделать изложение этого раздела более доступным, мы начнем со старинных ремесел, к которым обращалась старая Конституция (134), и определим их роль в осуществлении различных функций общественной жизни, то есть в четырех функциях, определенных в третьей главе (задание № 1 – озадаченность•; задание № 2 – консультация•; задание № 3 – иерархия•; задание № 4 – учреждение•), к которым мы добавим две компетенции: поддержка разделения или челнока между властью принятия в расчет и властью упорядочения (задание № 5) и, наконец, то, что можно назвать сценаризацией• коллектива как единого целого (задание № 6) (135). Мы извлечем выгоду из того факта, что все гильдии вносят свой вклад в развитие одних и тех же компетенций, вместо того чтобы, как при Старом порядке, ограничиваться искусственно выделенной сферой реальности, когда Наука занималась природой, политика – социальным, мораль – первоосновами, экономика – инфраструктурами, администрация – государством. Как четыре феи, склонившиеся над колыбелью нового коллектива, каждая профессия принесет ему свои дары.
Вклад наук
Чего нам ждать от наук после того, как они освободятся от Науки? Что они будут ограничиваться фактами, феноменами, данными, узкими границами разума, оставляя профессионалам в области нравственности и политики все прочие функции? Разумеется, нет. Напротив, они должны внести свой вклад в осуществление всех функций (136). Разберем каждую из задач, выполнению которых должны способствовать науки, из соображений удобства следуя вышеприведенной нумерации, которую мы еще раз представим в схеме 4.1. Этот до известной степени книжный прием позволит нам постепенно избавиться от дурных привычек, которые обязывали нас заниматься каждой из гильдий по отдельности, вместо того чтобы скоординировать их усилия по возведению одного и того же общественного здания. В дальнейшем мы увидим, каким образом каждое из этих ноу-хау способствует осуществлению тех же самых функций в рамках своих полномочий. В следующем разделе мы изменим порядок изложения и начнем с компетенций коллектива, чтобы определить одновременно его динамику и новые профессии, в которых он нуждается.
Схема 4.1. Каждое ноу-хау в этом разделе (здесь представлен случай наук) вносит вклад в осуществление шести функций коллектива
Науки наделяют озадаченность важнейшим преимуществом в виде инструмента и лаборатории, необходимых для обнаружения едва заметных феноменов (задание № 1). Не будем забывать, что нам необходимо ввести в коллектив ассоциации людей и нелюде́й, которые наделены даром речи только благодаря сложнейшим артикуляционным аппаратам (см. вторую главу). Ибо кто лучше ученых может заставить мир говорить, писать и рассуждать? Их работа состоит именно в том, чтобы добиться, посредством инструментов и лабораторий, изменения точки зрения, столь необходимого для общественной жизни. Как принять в расчет новые существа, если мы не сможем радикально изменить перспективу? Даже если Наука претендовала на то, что она обитает не в этом мире, науки точно живут не на Сириусе. Они предлагают нечто большее, чем точка зрения «из ниоткуда», как если бы они могли быть выше любой точки зрения: они, напротив, позволяют постоянно изменять точку зрения за счет экспериментов, моделей и теорий. А если они могут взглянуть на мир с Сириуса, то только благодаря телескопам, межзвездным кораблям, лучам спектрографов и физическим теориям. Такова свойственная им форма релятивизма. Науки положат в общую корзину свои ноу-хау, необходимые для инструментализации, оснащения, регистрации, прослушивания стремительно умножающихся пропозиций, незаметных и весьма разнообразных, но требующих, чтобы их принимали в расчет.
Они также примут участие в консультации (№ 2), за счет компетенции ставящей их выше прочих профессий, через ученый спор и экспериментальное испытание. Во второй главе мы убедились, что именно затруднения речи• особенно важны для общественной жизни или, другими словами, для качества репрезентации. Так как именно науки ввели принцип, согласно которому всякий претендент на существование связан с целой группой оппонентов ad hoc и со всей совокупностью надежных свидетелей•, выбранных в зависимости от обстоятельств, причем каждый постарается обнаружить недостатки другого, заставляя одни и те же существа по-разному высказываться в ходе различных испытаний. В поиске протокола опыта дисциплины быстро подберут для каждого претендента на существование тех коллег, которые смогут судить о них наилучшим образом и решить, какие испытания быстрее всего заставят их изменить свое мнение (137). Благодаря наукам требование весомости обретает точный смысл, поскольку каждый феномен допускается после соответствующего опроса. Если бы мы только могли сделать публичной и всеобщей эту компетенцию «белых халатов», то смогли бы существенным образом увеличить способность первой палаты идти на риск, так как нам удалось бы понять, каким образом каждое существо может своими собственными словами говорить о своих проблемах и выбирать себе судей.
