Ясно одно: коллектив не является государством, и та специфическая форма управления, которую мы должны где-то разместить, не сможет занять оснащенные кабинеты в уже готовом старом здании, носящем имя Левиафана (192). На самом деле, с точки зрения нашей Конституции политика, подобно наукам, изменится до неузнаваемости: так как ни политика, ни науки больше не являются ветвями власти, а всего лишь ноу-хау, которые теперь используются по-новому, чтобы перемешать составные части коллектива и привести его в движение. Нет никаких признанных ветвей власти, кроме власти принятия в расчет• и власти упорядочения•, в работе которых участвуют все гильдии в соответствии с их назначением. Но именно принцип разделения властей• заставляет нас сторониться как чумы наложения одной функции на другие, так как каждая из них претендует на гегемонию. Мы тоже нуждаемся в checks and balances
[26]. Беглого взгляда на сводную таблицу 4.1 в четвертой главе достаточно, чтобы увидеть, что ни одно из ноу-хау, необходимых для активации коллектива, и ни одна из двух властей – принятия в расчет и упорядочения – сами по себе не заинтересованы в качестве кривой обучения и не должны фокусироваться исключительно на ней.
Предоставленная сама себе, верхняя палата, особенно если она находится в состоянии тревоги, примет в расчет только то, что будет у нее под рукой, никак не заботясь о способности другой палаты выстроить иерархию представленных кандидатов. Сама по себе нижняя палата выполнит свою работу по составлению иерархизации• и построению учреждений•, упростив себе жизнь и отвергнув максимальное число существ, сведенных к небытию. Как обеспечить строгое разделение властей между этими двумя инстанциями? Нижнюю палату всегда будет прельщать возможность помешать озадачиванию• верхней, навязывая ей насущные потребности общего мира, поэтому первая ассамблея безжалостно уничтожит учреждения• второй, дав ей понять, что установленный порядок несправедлив по отношению к несовместимым мирам вновь прибывших. Кто тогда возьмется гарантировать качество исследований, список которых мы набросали (см. таблицу 4.2) и которые необходимы обеим палатам? Кто будет постепенно заносить их результаты в архив? Политики, моралисты, ученые, экономизаторы могут исследовать эти инстанции вдоль и поперек, никто не даст нам гарантии, что они не будут довольствоваться единственным циклом, который прервет работу по «собиранию» коллектива, зафиксирует его рамки, сделает исключение бесповоротным, а разделение между внутренней и внешней средой – естественным. Поэтому нам потребуется сильная процедурная власть, в работе которой примут участие политики, ученые, экономисты и моралисты, но которая будет зависеть от возобновления работы по собиранию, а также от оценки качества обучения, что вынуждает нас добавить седьмое задание к шести уже указанным в четвертой главе.
Чтобы эта новая власть могла приступить к исполнению своих обязанностей, нам потребуется новое ноу-хау, краткое описание которого мы дали в предыдущей главе и которое мы назовем администрацией•. В правовом природном государстве нам нужно государство и нам нужна природа. Политическая философия не предусматривала администрирования неба, климата, моря, вирусов, диких животных. Она полагала, что сможет ограничиться вопросами о правах на собственность, тогда как Наука возьмет на себя все остальное. Все меняется, когда модернизм подходит к концу, так как коллектив может всерьез претендовать на то, чтобы выстроить плюриверсум. В этом нет ничего удивительного для «других» культур, которые отличает именно тщательное администрирование космоса. Обитатели Запада в этом отношении разделяют общую участь, хотя еще совсем недавно они считали, что смогут ее избежать. Эта новая компетенция появится, когда мы научимся устанавливать тончайшие связи при помощи письма и составления различных дел, что американцы называют бумажным следом – a paper trail.
Бюрократы страдают от всеобщего презрения почти в той же степени, что и политики. При этом никто не знает, как мы сможем без них обходиться, если хотим, чтобы общественная жизнь соответствовала процессуальным нормам просто потому, что они владеют искусством соответствия норме. Пока мы вместе со старой Конституцией полагали, что существует единственное общество, пребывающее в единой природе, всегда был риск, что чрезмерное пристрастие к соблюдению процедур будет казаться чем-то поверхностным, точно так же как проволочки, практикуемые в правовом государстве, с точки зрения государства полицейского. Любой мог без особых усилий найти очевидные категории благоразумия: человечность, природа, экономика, социальное. Начиная с того момента, когда мы переходим к экспериментальной метафизике•, когда коллектив определяется не природой, а экспериментированием, нам потребуется не общая сценаризация, а протокол опыта (задание № 6). Нам нужно запомнить, каким образом мы получили доказательства, зафиксировать результаты, поместить их в архив и оставить на хранение. Как известно, администрация обеспечивает преемственность общественной жизни. Эта преемственность тем более важна с учетом того, что необходимо держать в уме совокупность гипотез, принятых и отвергнутых пропозиций, при помощи которых будет постепенно выстроен общий мир.
Эту компетенцию мы снова обнаружим, например, в функции озадачивания (задание № 1): как обнаружить новые феномены на пределе чувствительности инструментов без тщательного накопления данных в течение длительного времени? Никто не может сохранять их следы, кроме администраторов. Как перейти к отсеиванию по количественному принципу (№ 3), если мы не заархивировали варианты, которые уже были использованы, и не запомнили, каким образом были официально вовлечены в тот или иной процесс участвующие стороны? Как сделать необратимыми принятые решения (№ 4), не вводя все новые процедуры – голоса, подписи, собрания, – направленные на достижения консенсуса и позволяющие временно стабилизировать коллектив? Как удачно провести консультацию (№ 2), не проверяя без конца основания, позволяющие различным сторонам принимать в ней участие? Насколько эффективна будет этика дискуссии без тщательного соблюдения бюрократических формальностей? Администраторы возьмут на себя задачу разделения различных функций (№ 5) и координации между различными гильдиями, которую они смогут осуществить только при том условии, что будут себя сдерживать и не будут вместо формальностей заниматься содержанием. Все остальные профессии являются содержательными, и только одна процессуальной или по крайней мере процедурной.
Как только ноу-хау администраторов начнет взаимодействовать с описанными в предыдущей главе, станет возможным более точное определение кривой обучаемости, от которой отныне зависит артикуляция коллектива, заставляющая разные профессии выполнять одну и ту же функцию. Ученые хорошо знакомы с этой кривой, потому что они называют ее фронтом исследовательских работ. Они тоньше, чем все остальные, чувствуют, где проходит грань между холодной и устоявшейся Наукой, с одной стороны, и бесшабашным, рискованным, динамичным, конкурентным исследованием – с другой. Их проницательность поможет нам почувствовать, как управлять коллективом. При условии, что мы совместим ее с невероятной проницательностью политиков, позволяющей им обнаруживать в сложившейся ситуации возможные изменения в соотношении сил. Они также способны признать тончайшую разницу между статикой и динамикой, видя в сложившейся ситуации возможность их изменить. Они умеют изменять основания, на котором базируется наше «мы», которое они по роду своей деятельности обязаны постоянно представлять. Но коллектив будет еще быстрее поднят по тревоге, если он сможет рассчитывать на безупречное обоняние экономистов и оценивать состояние своего здоровья по кривой обучаемости. Они постоянно вводят новые инструменты: норму прибыли, баланс, равновесие в глобальном масштабе, приемы статистического учета, спекуляции, позволяющие описывать нестабильную динамику, которой они доверили свои сокровища. Моралисты тоже не сидят сложа руки, так как прекрасно знают, что моральная квалификация всегда зависит от движения, от намерения, от направления, от усилия, а не от поступков как таковых или соблюдения формальностей. Поэтому, соединив вместе ноу-хау различных гильдий, о кривой обучаемости можно сказать, что ее достоинство заключается в наличии плодотворной исследовательской программы, динамичной политической культуры, процветающей экономики, безупречной нравственности и отзывчивости, хорошо задокументированной процедуры.
