Иисус кивнул:
– Верно. Когда ты решил убить бога, ты положил начало серии событий, которые едва не привели тебя к смерти. Если бы ты остался кротким, то унаследовал бы землю…
– Что?
– Нет, дай мне закончить. А теперь, когда ты убил норн – да, я знаю, – ты даже не представляешь, какие варианты будущего лежат перед тобой. Реакция на твой поступок еще даст о себе знать, и ты заплатишь по счетам, как платишь сейчас за Энгуса Ога. Убийство Тора только все осложнит, Аттикус. Сильно осложнит. Со всей серьезностью говорю тебе, что существует очень мало путей, на которых ты можешь уцелеть, а твоя сделка с Морриган останется в силе. И столь же мало вариантов для спасения всего мира, Аттикус. Ты меня слышишь? На кону весь мир — этот мир. Убийство Энгуса привлекло к тебе внимание «Молотов Бога». Кто знает, кого ты привлек, когда расправился с норнами?
– Могу поспорить, что у тебя есть идеи, – сказал я.
– Ну да, у меня есть, вот почему я здесь, – чтобы тебя предупредить, мой друг. Ты спустил с привязи важный аспект Судьбы, и она редко выбирает более мирный и разумный путь, когда у нее появляется возможность преследовать собственные цели. Пожалуйста, не ухудшай положения. Убийство Тора приведет в действие силы, которые непостижимы для тебя. Боль, которую ты чувствуешь сейчас, приятный массаж по сравнению с тем, что тебя ждет, если ты будешь и дальше следовать этим гибельным путем.
Я едва заметным кивком дал понять, что все понял. Даже дышать было больно. И просто сидеть. Больно сохранять сознание.
– Урок принят? – спросил Иисус.
– Да, – прошептал я.
– Хорошо. Тогда это тебе больше не потребуется.
Иисус встал со стула, наклонился надо мной и вытащил нож из моего плеча.
– А-а-а-ах!
– Ути-пути, какой нытик, – проворчал он. – Это всего лишь рана плоти, как сказал бы Чёрный Рыцарь. Вставай.
– Подожди. Неужели ты только что цитировал «Святой Грааль»?
– А почему нет? Это был вдохновляющий фильм. – Он подмигнул мне. – А теперь вставай.
– Ты хочешь сказать, что божественное вдохновение? – спросил я.
Иисус закатил глаза.
– Иногда для разговоров с тобой требуется терпение Иова. Пойдем, я пытаюсь помочь. Он поднял меня на ноги, потянув за левую руку и вызвав новый отчаянный вопль.
– Помни об этом в следующий раз, когда тебе захочется проявить мужество при встрече с богом.
– Почему бы не позволить мне умереть, если я так опасен? – спросил я, тяжело опираясь на его плечо.
– Потому что ты единственный, кто способен предотвратить один из худших приближающихся катаклизмов.
– Каких катаклизмов?
– Я не могу тебе сказать. Это было бы обманом. А теперь помолчи.
– Что-то ты вдруг раскомандовался?
– Не очень много от этого пользы, верно? – проворчал Иисус. – Ты все еще не можешь заткнуться. Стой спокойно.
Иисус положил руку на изуродованное левое ухо, и мое тело наполнило приятное тепло. Боль растворилась, и я почувствовал, как мои мышцы срастаются без малейших возражений. Почка исцелилась, а токсины просто исчезли из моей крови. Он даже убрал дыры в моей куртке. Ко всему прочему, левое ухо стало как новенькое.
– Вау, получилось гораздо легче, чем с Морриган, исцелившей мое правое ухо, – сказал я. – Благодарю. Серьезно.
Он засиял и обнял меня, и это получилось куда искреннее, чем наше первое мужское объятие при встрече.
– Всегда пожалуйста. Спасибо тебе за ленч и выпивку, – многозначительно сказал он, кивая головой в сторону «Рулы Булы», имея в виду, что я еще не расплатился. – И заранее спасибо за разумные решения в будущем.
Я начал хохотать, и Иисус склонил голову набок.
– Что тут смешного?
– Когда меня в следующий раз спросят, спас ли меня Иисус, я смогу вполне правдиво ответить утвердительно. Я могу сказать, что ты мой спаситель. И они так интерпретируют мои слова, что это будет полный восторг.
Иисус вздохнул и покачал головой – ну, что с них возьмешь, мальчишки всегда остаются мальчишками.
– Друиды, – сказал он, а потом показал за мое плечо: – Смотри, сюда идут полицейские.
Я обернулся, но никого там не увидел.
– Ладно, ты меня поймал, – признал я. – У тебя отлично получилось.
Однако Иисус не шутил. Через мгновение два офицера вышли из коридора, ведущего в «Рула Була», и сразу увидели меня посреди двора.
– Сэр, – сказал первый из них, – нам нужно с вами поговорить.
Во дворике «Темпе мишн палмс» есть несколько заросших травой участков, где росли пальмы. Я шагнул на один из них и улыбнулся полицейским, одновременно черпая энергию земли, чтобы зарядить медвежий амулет. И прежде чем они могли задержать меня для долгих часов допросов, я задействовал заклинание невидимости и дал деру, оставив их изучать собственные темные очки – неужели они такие грязные?
Однако я не забыл о своих обязательствах, вернулся в «Рула Була» через другой вход и быстро расплатился с Флэнаганом, оставив ему щедрые чаевые. Я понимал, что сейчас мне необходимо всячески улучшать свою карму.
Глава 12
Есть такие события, которые никогда не повторятся, сколько бы ты ни прожил. Первый сын не может родиться дважды; невинность теряется раз и навсегда, ее больше не найти; невероятное благоговение, которое ты испытываешь, положив ладони на ствол гигантской секвойи, не сравнится ни с чем. Другие моменты ускользают от нашего внимания, мы бываем чем-то заняты и не в состоянии оценить величие происходящего, пока не становится слишком поздно, и тогда нам остается лишь сожалеть, что мы обращали недостаточно внимания на настоящее.
Я сам всегда сожалею об утраченных возможностях попрощаться с хорошими людьми, пожелать им долгой жизни и совершенно искренне сказать: «Стройте, а не разрушайте; сейте добро и пожинайте его; и улыбки станут расцветать, когда вы проходите мимо, я буду помнить вашу доброту и делиться ею, когда возникнет подходящая возможность, чтобы ваша жизнь утоляла жажду и несла успокоение в дни засухи и тревоги». Слишком часто я не произношу нужных слов, а вместо них говорю что-то вроде: «Потом, чувак!», чтобы еще через какое-то время понять, что никакого «потом» не будет. Я не хотел, чтобы так случилось с вдовой Макдонаг.
Но когда я подходил к ее дому, я понял, что момент прошел. Вдова не сидела у себя на крыльце и не приветствовала меня улыбкой. И даже несмотря на ярко-желтую краску, дом казался немного заброшенным в ее отсутствие. Звонок, а потом и стук в дверь ничего не изменили. Внутри не горел свет – обычно она зажигала его даже в полдень, – поэтому я сказал себе, что она вышла прогуляться. Обеспокоенный тем, что лишился шанса попрощаться, я взял газонокосилку и подравнял траву на лужайке, дожидаясь ее возвращения. Когда я закончил, а она так и не вернулась, я взял садовые ножницы и привел в порядок грейпфрутовое дерево, опасаясь, что если она не вернется до наступления сумерек, мы можем больше не увидеться. Получалось, что последними словами, которые она от меня услышала, станут «до скорой встречи», произнесенные мной в среду, когда я оставил у нее Оберона. Эта фраза была таким неудачным прощанием, что я внутренне поморщился от мысли, что уже ничего не изменить.
