Один такой разговор и вывел меня на дорогу, пройдя по которой, я оказался здесь.
Холодным весенним вечером я пил мед в таверне с двумя друзьями и двумя незнакомцами. Чужакам в Рейкьявике никто не удивлялся; туда постоянно заходили корабли из самых разных мест. Те двое были крупными, неповоротливыми мужчинами, даже больше меня, светловолосыми и голубоглазыми, они только что вернулись из рейдов на побережье Ирландии. В какой-то момент жизни все мы этим занимались и для многих народов представляли собой самый жуткий кошмар в мире.
Естественно, у нас тоже имелись собственные страхи, и тем вечером мы пытались как следует напугать друг друга. Мне нравились истории, которые рассказывают на драккарах, о шепотах, доносившихся из темноты и заставлявших суровых, многое повидавших на своем веку воинов дрожать от ужаса. Кто-то любил поговорить про мужчин, в полнолуние превращавшихся в волков. Другие – про мерзких чудовищ, что поедали плоть мертвецов и принимали обличье того, кого сожрали последним.
А еще я множество раз слышал байки про тех, кто пьет чужую кровь и живет века, они якобы были наделены нечеловеческой силой и скоростью и могли за несколько секунд разорвать на части берсерка, даже не беря в руки меч или щит. Но, что самое главное, они обладали холодным умом, и, как рассказывали в историях, именно они являлись той силой, что стояла за римлянами. Они медленно двигались на север и очень скоро должны были прийти в земли викингов; а судя по некоторым весьма загадочным смертям, очень могущественное существо, похоже, поселилось в Праге, столице Богемии.
Сегодня нас называют вампирами, но это современное слово, которое появилось всего несколько веков назад. В древние же времена использовали разные имена: revenant или diable на французском; blutsauger в Германии; в Богемии мы были chodici mrtvola – «ходячий труп». Легенды утверждали, что время от времени эти существа создавали себе подобных, наполняя души людей таким страшным проклятием зла, что они не выносили прикосновения солнечных лучей к коже.
– Разве не замечательно было бы стать бессмертным? – сказал я мужчинам, сидевшим за деревянным столом. – Подумайте только, какие богатства вы могли бы накопить, какое влияние получить. Представьте, в каких побывали бы странах, будь у вас время.
– Ты бы это сделал, если бы смог? – спросил меня один из чужестранцев, у которого вместо меча был молот, и я еще тогда подумал, что он очень даже ему подходит. – Если бы такие существа действительно являлись реальностью, ты бы пожертвовал всем, что у тебя сейчас есть?
– Ну, разумеется, не сейчас. Я должен думать о семье. Но когда я был моложе и беспечнее, я бы с радостью ухватился за такую возможность.
– Честно? Ты бы отказался от Вальхаллы, еды и напитков за столом Одина, и ради чего? Ради лишенного солнца существования кровососа, живущего в Мидгарде?
– Ты забыл про невероятную силу и возможность жить векá.
Мои собутыльники посчитали это заявление особенно остроумным и принялись громко хохотать. Все кажется смешным, когда ты выпил достаточно меда.
– Хорошо. – Незнакомец развел руки в стороны. – Пусть будет по-твоему. И ты бы предпочел все это славе и чести стать эйнхерием?
– Повторю, я не могу сказать тебе «да» сейчас. У меня имеются обязательства перед моей семьей. Но, если бы я начал жизнь сначала и ничто меня не удерживало, тогда почему нет?
Незнакомец откинулся на спинку стула и наградил меня мрачным взглядом.
– И правда, почему нет? – Он посмотрел на своего спутника, который лишился одной руки в сражении, на лице первого появился невысказанный вопрос, и однорукий равнодушно пожал плечами.
Один из моих приятелей попытался перевести разговор на драконов, но первый чужестранец его перебил:
– Хорошо. Значит, решено. Ты ведь Лейф Хелгарсон?
Я заморгал, немного удивившись, что он знал мое имя. Я помнил, что ни я, ни мои друзья его не называли. Мы просто заговорили с незнакомыми мужчинами, как обычно делают воины-ветераны, готовые разделить веселье, но не называли имена, если мы, конечно, не собирались встретиться с ними еще раз.
– Да. А ты кто?
– Я Тор, бог грома.
Мы с моими друзьями решили, что он здорово пошутил, и рассмеялись ему в лицо. Однако он даже не улыбнулся, как, впрочем, и его однорукий спутник.
– Ты сказал, что стал бы одним из кровососущих существ, если бы тебе ничто не мешало, – проговорил он. – Ты свободен от семейных обязательств, Лейф Хелгарсон. Теперь ты можешь выполнить свое хвастливое заявление и стать пьющим кровь бессмертным. Ну, ты готов?
– Ты о чем? – спросил его я.
– Я хочу то же, что пьет этот парень, – вмешался один из моих приятелей.
– Твоя семья мертва, – заявил незнакомец. – Теперь тебе ничто не мешает.
Смех за столом мгновенно стих.
– Это не смешно.
– А я и не шучу, – ответил незнакомец.
– С моей семьей все хорошо. Я видел их сегодня утром.
– Молния может ударить в любой момент, как, например, несколько мгновений назад.
Мне отчаянно захотелось врезать кулаком по его спокойному лицу, но я знал, что, если хочу попасть в Альтинг, мне больше нельзя драться и я ничего не выиграю, устроив потасовку. Поэтому я коротко попрощался и, слегка покачиваясь, вышел из таверны. На улице я обнаружил, что, пока я выпивал, началась гроза. Я с трудом забрался на лошадь и поспешил под дождем домой, убеждая себя, что это был никакой не Тор, а просто огромный ублюдок с молотом.
Я мчался вперед, и ужас во мне рос пропорционально попыткам уговорить себя, что ничего страшного не произошло. Нет, это был не Тор. А если все-таки Тор? Что, если беспечная пьяная болтовня приговорила моих родных к смерти?
Можете представить отчаяние, которое меня охватило, когда я ворвался в дверь своего дома и обнаружил на полу безжизненные обожженные тела жены и сыновей. Сердце мое превратилось в пепел, меня вдруг отчаянно затошнило.
Вина и горе: во рту у меня пересохло, я задыхался, из глотки вырывались животные крики. Я повалился на пол, я плакал и говорил им, когда мог что-то из себя выдавить, что мне очень, очень жаль.
Иногда я пытаюсь утешить себя тем, что они, возможно, отправились к Фрейе на Фолькванг, ведь они не совершили ничего дурного, что это было бы милосердием богов, только вот Тор милосердием совсем не отличается. Скорее всего, они попали в Хель, лишенное солнца безрадостное царство, потому что я в приступе пьяной бравады обратился к силам, которые выше моего понимания.
Я построил погребальную лодку, разжег огонь и отправил их в море. Но с того дня никакая земля не казалась мне зеленой и пригодной для жизни, и меня со всех сторон окружала безжизненная пустыня. В моей душе росла пустота, черная мучительная пропасть, которая пожирала меня, чтобы даровать Тору победу. Но я с ней сражался: я наполнил пустоту яростью и обнаружил, что она так же безгранична. И я выстоял, потому что у меня была цель: стать бессмертным, как Тор. Ведь он бросил мне вызов.
