– Я же говогю – не слышал, – повел плечами схожий на узника концлагеря.
– А если в жбан? – донеслось из угла.
Мигом загоревшиеся от злобы глаза Онуфрича обратились на голос. Изможденный мужчина со странными зубами встал без намека на какую-либо слабость в теле. Руки его сжались в кулаки.
– Угомонись, – снова махнул рукой «алкоголик», пожевав колосок. – Давай так: я тебе тушенку с рисом – ты мне инфу. Идет, братан? Я ж знаю, усе ты слышал. Хрен ты пропустишь интересный разговор.
– Идет, – медленно кивнул Онуфрич, испепелив взглядом темный угол. Сипло вздохнув, мутант снова уселся на пол.
Анархист выпрямился во весь рост, размял чуть затекшие ноги и отправился к припертому к стене рюкзаку. Извлек оттуда банку, задумчиво повертел в руках и сунул обратно. Не то. Нужный деликатес для порождения Зоны «вольный» нашел с третьего раза.
– Вот, лови! – крикнул боец группировки, запустив в Онуфрича консервную банку. Мутант на лету поймал жестянку. Нож ему даже не потребовался – с размаху запустив в крышку обломанные ногти, Онуфрич вырвал её с мясом. Комнату заполнил слабый аромат холодной говядины, смешанной с рисом. Облизнувшись, рожденная в Зоне тварь с упоением накинулась на еду.
Прошла минута – и смятая консервная банка с характерным лязгом срикошетила от стены, приземлившись на пол. Да уж, сила у того Онуфриевича была. А на вид и не скажешь – худой вроде, болезненный.
– Объеденье… – пробормотал мутант, блаженно закрыв глаза.
– А теперь я хочу инфу, – напомнил ему анархист с колоском во рту, присев на корточки рядом со зверем. – С-сука, да сколько можно?! – Пальцы остервенело поскребли одежду под мышкой. Набор вылетавших изо рта бродяги звуков сложился в цельную картину витиеватых изъявлений великорусского языка.
– Я слышал, о чем они говогили, – как бы неохотно начал мутант. – Твой этот… Как там его… Мамай…
– Мазай, – поправил его «вольнонародовец».
– Ага, Газмазай, – недовольно буркнул Онуфрич. – Когоче, чё там… А, вот! Меня чуть не пгистгелили один газ, когда подслушать хотел. Мамай твой все огал, что никуда он не пойдет. Ему, походу дела, пгиказывали свалить. А он не ушел. Не ушел – от и погешили, гы-гы. Гебята в такой камуфле пгишли, – мутант помахал куском ткани защитного цвета перед лицом своего собеседника. Тот нервно пожевал колосок и случайно прикусил язык. Запутанный клубок матюгни эхом отразился от обветшалых бетонных стен.
– Да лан, не кипятись, – махнул рукой мутант. – Бывает. Я так половину языка сожгал. И ничё – выгосло, гы-гы. Так вот… Чё там я… Это… А! Все, когоче. Все, что слышал: Мамаю говогили уйти, а он не хотел. А кто говогил – не знаю.
– Сука… – пробормотал «вольнонародовец», медленно сунув руку в карман куртки. – Что ж это за дерьмо такое?..
– Ну чё, все? – донеслось из угла.
Онуфрич смачно рыгнул. «Алкоголик», увлеченный чесоткой зудевшего места, невольно вздрогнул.
– Думаю, мы закончили, – вытерев рот изорванным рукавом, произнес мутант. – Если у вас больше нет пожгать, то я лучче пойду.
Анархист, задумчиво пожевав колосок, уже думал отпустить порождение Зоны на все четыре стороны, когда в темном углу захрипела «кашлявшая» помехами рация:
– Пипл! Тут, кажись, наши кореша идут! Вон, в нашем скотче, усе как надо. Чё их, звать сюды?
– Зови, – без особого энтузиазма отозвался «сельский выпивала». – Не помешают.
– Звиняй, кнопку не нажал, – послышалось из угла. – Вот, теперь говори.
– Зови, мля, говорю! – раздраженно приказал анархист, не переставая царапать обкусанными ногтями бок.
Не заинтересованный Онуфрич сипло хмыкнул и поднялся на ноги, опираясь тощей рукой о стену. Ноздри мутанта раздулись, втянув затхлый подвальный воздух. Глаза скользнули по старой железной двери слева (вход в бункер какой-то, что ли?) и остановились на ступенчатой лесенке наверх. Выход был прямо напротив него. И только порожденная Зоной тварь вознамерилась сделать первый шаг, как рация вновь чихнула, резанув зверя по ушам:
– Э-э-э… Короче, один меня в бинокль палит. Второй, походу, из «шайтан-трубы» целится. Я им помахал тута, показал, шо свои. Позвал к нам. Ща, если сообразят – зайдут.
– А по рации – не, не судьба? – язвительно спросил притаившийся в углу анархист.
– Ты дебил? У нас рация одноканальная, на, – если бы взгляд «выпивалы» мог, он мигом бы прожег несообразительного товарища насквозь. Шумно выдохнув и приказав себе успокоиться, боец «Вольного народа» помусолил во рту колосок и продолжил разговор с наблюдателем наверху. – А кто идет хоть?
– Да хер их, – прохрипела маленькая радиостанция. – Морды закрыты – нихера не разберу. На задании мужики, походу. Или… Да мля, я не знаю… О, кажись, поняли! Сюда идут.
– Ждем гостей? – донеслось из угла.
– Да не, это ж наши. Наверное, – «деревенщина» потупил взгляд. Челюсти заработали с удвоенной мощью, перемалывая несчастный колосок.
– А если нет? Слышал, вчера наши «Рубеж» херачили?
– Как же ты затрахал… А-а… Не, правда… Хватай стволы, на! – «алкоголик» выплюнул многострадальное растение и мигом вскочил на ноги. – И дебилу тому наверху скажи!
– Онуфрич, давай, вали отсюда! – крикнул товарищ из угла, наконец показавшись на тусклый свет. На вид – обычный, невзрачный мужчина средних лет. Нарядился в «Березку» с накинутым капюшоном, пальцы лениво обрамляли рукоятку «Форта-12Б» с глушителем. На руках – зеленый скотч в несколько слоев, за спиной – АКМ на тактическом ремне.
– Для тебя – Онуфгиевич, – огрызнулся мутант, зло сплюнув на пол.
– Пиляй давай, Хренуфриевич, – «вольный» из угла, скривив лицо от отвращения, направил пистолет на порожденную Зоной тварь.
Онуфрич что-то злобно пробормотал себе под нос и поковылял к лестнице. Одарил «вольнонародовцев» взглядом, обещавшим засунуть «Форт-12Б» в задний проход и без зазрения совести нажать на спусковой крючок, – и как сквозь землю провалился.
– Ну, и нахера?! – спросил «деревенщина», вновь подойдя к рюкзаку у стены. – Да я с ним контакт налаживал дольше, чем ты в Зоне! Это ж гребаный «артист»! Умный, паскуда. Умнее тебя, млин. Я ему пожрать – он мне инфу. И ты… Ты все просрал, мудила! За один долбаный раз!
– Еще раз снюхаешься с мутом – пристрелю нахрен, – пообещал «выпивале» товарищ из угла.
– Чё-чё? – тот подхватил АКМ с перемотанным зеленой изолентой прикладом. – Ты чё, с-сука, в «Рубеж» захотел? Да ты реально Остолбень! Мля, вот прям говорящую кликуху подобрали! Еще раз сморозишь что-то подобное – и, клянусь, я тебя шмальну нахрен! Усек?!
– Да пошел ты… – донеслось в ответ.
– Хавальник закрой, – палец «деревенщины» как бы невзначай лег на спусковой крючок «калашникова». – Еще одно слово – и я тебя прям щас зава… Так… Ты этому алкашу, мля, на крыше сказал?!
