Как могла она дожить до такого? Она в полицейском участке, ее дочь пропала, а десятки других детей превратились в пепел. Казалось, в ее жизни образовался огромный провал, и она не помнила, не понимала, как оказалась по эту сторону.
Внезапный приступ страха затуманил ее зрение и заставил пошатнуться. Кристина испугалась, что ее привели сюда, чтобы показать тело Джеммы, холодное и безжизненное, с неподвижными синими губами.
Много лет назад они с Джефри отказались принять факт смерти единственной дочери. Они нарушили естественный ход вещей и получили своего ребенка назад, уже после того, как смерть забрала ее у них.
Кристина не могла отделаться от пугающей мысли, что смерть все же вернулась, чтобы сравнять счет.
Но, когда дверь наконец распахнулась, она увидела лишь Пита Роджерса. Он был бледен и крайне истощен, но определенно жив. Она едва не заплакала от счастья. Он сидел за столом, установленным между парой металлических полок, поверхность которого была абсолютно пуста, не считая пары каких-то картонных коробок. Или может, так выглядели улики в Ланкастере. Он был завернут в теплое одеяло, а в руке сжимал пластиковый стакан горячего шоколада. Холодную комнату с бетонными стенами освещала одинокая лампочка без абажура.
– Это единственная комната, кроме вытрезвителя, которая запирается на замок, – объяснил Агравал, словно прочитав мысли Кристины. – Я не хотел, чтобы его беспокоили.
– Пит, – чувство облегчения уже улетучилось, уступив место очередной волне страха, застывшего в горле холодным металлом. Прошлой ночью она отыскала в сумке снотворное, но не смогла проглотить таблетку.
Уже много лет ее сознание не было таким ясным. И никогда прежде ей не было так страшно.
– Пит, – она опустилась на колени и сжала его ладони. С близкого расстояния в глаза бросались синие веки и полопавшиеся капилляры на щеках и на лбу. – Пит.
Парень не реагировал.
– Он в шоке, – сказал Джеф, словно это не было очевидно. – Один из патрулей подобрал его на обочине 72-й пятнадцать минут назад, – пояснил Агравал. – Мои парни едва не задавили его.
– Ему нужно в больницу, – сказала Кристина. Она вспомнила, как совсем недавно Пит, Джемма и Эйприл хохотали вместе, босоногие и счастливые, играя в бочче на лужайке в день ее рождения. У Пита брюки были закатаны до колен, а у дочки в волосах торчали коктейльные зонтики. Неужели с тех пор прошло всего четыре дня?
– Мы послали туда ребят из управления, – добавил Агравал. – Но я хотел, чтобы вы побыстрее прибыли на место на случай…
Кристина заметила взгляд, который капитан адресовал ее мужу.
– Джемма все еще там, – хрипло произнес Пит. Он попытался встать, но потерял равновесие и снова сел. – Я потерял ее. Мы должны ее найти.
– Тише… – Она положила руку на его липкий от пота лоб и отбросила волосы с лица.
Кристина как-то раз видела его мать. Это была радостная круглолицая женщина с пятном краски на лице. Она работала воспитателем в детском саду, и Кристина тогда позавидовала ее теплоте, ее открытому и дружелюбному характеру. – Все будет хорошо. Просто расскажи мне, что произошло.
Он сжимал пальцами край стола, словно боялся упасть, хоть и сидел на стуле.
– Это была Каллиопа, – сказал он срывающимся голосом. – Она, наверное, спланировала все с самого начала. Джемма предупреждала, но я ее не слушал. Я не поверил, – он весь дрожал. Кристина положила руку ему на спину, стараясь передать часть своего тепла. – Там было столько крови…
От этой фразы ее бросило в холод.
– Что… что ты хочешь сказать?
В ее голове одно за другим ярко вспыхивали давние воспоминания: тонкие вены дочери, исколотые капельницами… Струйка крови, стекавшая изо рта, когда у нее выпал первый зуб… Большой шрам на ее груди, похожий на тот, что делают в морге при вскрытии…
– Их было трое, – сказал Пит. – Один из них – ребенок.
– О чем ты говоришь? – Голос Кристины гулко разносился по маленькой комнатке. – О чем он говорит?
– Он говорит об убийстве в Хемлоке, – тихо ответил капитан, избегая ее взгляда.
Она знала, что в округе произошло нечто ужасное. Что-то случилось с семьей амишей. Кристина старалась не слушать. Ей хватало своих трагедий. Она бы не вынесла еще одной.
– Он был там, – добавил Агравал, но Кристина чувствовала, что он что-то недоговаривал.
– Я велел Джемме бежать, – сказал Пит, не глядя на нее. Он рассматривал свои кулаки, лежащие на коленях. – Они гнались за ней. Выбора не было.
У Кристины внутренности застыли от страха.
– Кто за ней гнался?
Пит покачал головой. Казалось, он вообще не замечает, что в комнате есть кто-то, кроме него.
– Они думали, что она – Каллиопа, – добавил он. – В том-то все и дело. Этого она и хотела.
– Кто такая Каллиопа?
Пит наконец посмотрел ей в глаза.
– Каллиопа – одна из реплик Джеммы.
– Одна из?.. – Кристина отступила на шаг и врезалась в полку спиной. Бежать было некуда. Дышать стало трудно.
– Ладно, хватит, – Джеф попытался положить руку на плечо жены, но она отпрянула. – Парень просто в шоке. Ты сама сказала, ему нужно в больницу.
– Номера с шестого по десятый, – сказал Пит, словно не слышал их.
Кристине больше не хотелось, чтобы он смотрел ей в глаза.
– Всего пять штук. Но Каллиопа хотела стать человеком.
– Он не в себе. – Голос Джефа доносился до нее приглушенно, словно сквозь толстую ледяную стену. Воздух в легких замерз, и Кристина не могла вымолвить ни слова. Они с Питом как будто оказались на дне глубокого озера, а все остальные остались на берегу, отделенные тоннами и тоннами воды.
– Вот почему Каллиопа это сделала, – прошептал Пит, – она хотела поменяться местами.
Глава 23
Джемма пришла в сознание из-за пронзившей ее острой боли. Кто-то кричал. Точнее, кричала она и кто-то еще, и невозможно было понять, кто начал первым. Кожистые крылья скользили по ее лицу и спутанным волосам, и ее голос достигал таких высот, о которых она раньше и не подозревала. Это был крик из фильма ужасов, который эхом отражался от стен и возвращался к ней. Потыкавшись в каменные стены, летучая мышь, напуганная не меньше самой Джеммы, наконец улетела к луне. На секунду ее темный силуэт обозначился на фоне облаков и исчез. Но как только прошел испуг, вернулась боль, а вместе с ней и воспоминания о том, что произошло. Долгий, изнурительный бег по лесу. Осознание того, что она окончательно заблудилась. Дом на поляне, совершенно очевидно, заброшенный – возможно, уже не одно столетие. И треск прогнивших досок под ее ногами.
