Доктор О’Доннелл встала. Голос ее звучал спокойно.
– Если вы хоть что-то понимаете, попробуйте понять и это, – сказала она. – Мы все делаем, что можем. И так было всегда.
Но ее рот как-то странно кривился, и Лира подумала – даже ее собственное тело понимало, что это ложь или, по крайней мере, слабое оправдание.
– Хэвен был сумасшедшим местом… и это было сумасшедшее время для всех нас. Я проработала там три года, и каждый раз, когда отправлялась на выходные, сойдя с парома, понимала, что забыла, каково это – быть человеком, иметь семью.
Доктор выбрала не те слова, и сама это осознала. Лира и Орион не понимали значения этих слов: «выходные», «семья».
– Некоторые люди считали то, что мы делали, неправильным. Может, так и было. Но вместе с тем это было чудо. Возможно, первое настоящее научное чудо, – казалось, она вот-вот заплачет. – Приходится делать выбор. Приходится идти на жертвы. Иногда выбор оказывается неправильным. Тогда приходится работать над тем, чтобы все исправить. Это и есть наука.
Девушка хотела возразить, потому что чувствовала, что эта логика – какая-то ошибочная. Кто угодно может дать имена кому или чему угодно. Доктор О’Доннелл научила ее этому, когда назвала Лирой. Теперь выходит, можно делать что угодно и оправдывать это тем, что «делаешь, что можешь». Но где-то же должна быть правда. Где-то должен быть конец.
Внезапно она обнаружила, что не может вымолвить ни слова. Она видела образы, четко представляла их себе, ощущала нужное слово в глубине горла, но произнести не могла. Это была какая-то новая дыра. Она не падала в нее – сам провал приближался, угрожая ее поглотить. Лира подумала об обрывках книги, которые съела в ванной у Себастиана. Теперь она об этом жалела. Ее тошнило. Казалось, именно буквы отравляли организм, не уступая прионам, и постепенно приближались к сердцу. Слова могут все. В этом их величайшая сила. И величайшая опасность. Теперь Лира это поняла:
Доктор уже направилась к двери, когда заговорил Орион.
– У меня еще вопрос.
Она обернулась, положив ладонь на ручку двери.
– Хэвен подожгли именно из-за идей Бога, – сказал он. – Вы знали об этом?
Доктор нахмурилась.
– Я слышала об этом.
– А в Хэвене все делали ради науки. И людей убивали тоже.
Доктор О’Доннелл молчала. Орион сделал к ней шаг, потом еще один. Все ее тело напряглось.
– Вот мой вопрос, – он остановился всего в нескольких дюймах от нее. Лира видела, что женщине хочется отступить, открыть дверь и убежать. – Если можно убивать людей ради науки или ради Бога, то можно ли убить человека, если чувствуешь, что это необходимо?
– Конечно, нет! – резко ответила она.
– Почему? – он спросил очень мягко, но она вздрогнула.
– Я… боюсь, вы не поймете, – она больше не могла держать себя в руках. Распахнув дверь, она вынудила Ориона отступить на пару шагов. – Мир не черный и белый. Простых ответов не существует.
Но Орион еще не закончил.
– Мир не черный и белый. И все же он не такой, как вы думаете, – тихо сказал он.
Доктор О’Доннелл застыла.
– Я все наблюдал и наблюдал. Иногда столько, что мне самому казалось, я весь превратился в сплошные глаза. И даже я понимаю, что, если давить и давить в одно и то же место, рано или поздно получишь сдачи.
Доктор О’Доннелл очень медленно обернулась.
– Ты мне угрожаешь, Орион?
– Зачем мне это? – ответил он. – Просто так устроен мир, – он улыбнулся. – Мы делаем, что можем, как вы и сказали.
Доктор открыла рот, чтобы ответить, но Лира ее уже не услышала. В ушах зазвенела пустота, словно звук ветра в пустыне, и тело исчезло вместе с комнатой, Орионом и доктором О’Доннелл. Ее захватила и унесла волна темноты.
Глава 21
Какое-то время Лиры просто не было, но потом она вернулась к реальности. Лира пила воду, ощущая прохладу на губах и во рту, прямо на языке. Вместе с водой в нее возвращалась жизнь. Она едва не подавилась.
Доктор О’Доннелл исчезла. Орион тоже.
Лира не помнила, откуда взялась вода. Она была в бокале с надписью, но сфокусироваться на буквах не удавалось. Они представлялись ей бессмысленным набором линий. Она не понимала, куда делись Орион и доктор. На самом деле она даже не помнила их имен и лиц, и только внутреннее чувство подсказывало, что с ней были люди. А теперь они ее покинули.
В комнате плохо пахло. В пластиковом мусорном ведре в углу была рвота с вкраплениями крови. Она знала, что ее рвало, и все же некоторое время недоуменно смотрела в корзину. Она хотела подойти к окну, но вместо этого врезалась в дверь. Открыть ее не получилось: дверь была заперта на замок.
Лира обернулась, и комната завертелась вместе с ней. Внешний мир утратил какой-либо смысл. В воздухе, словно крылья птицы, закружились линии и углы. Остановить их не удавалось. Она хотела позвать на помощь, но не вспомнила нужных слов. В ушах громко стучало. Через какое-то время она поняла, что слышит биение собственного сердца.
Из черной дыры в ее сознание наконец начали возвращаться слова. «Комната», «стулья», «ковер». Каждый раз, когда она вспоминала слово, объект переставал мелькать и, вернувшись на свое место, становился знакомым.
Она все еще была в том же кабинете. Орион был с ней, но он поругался с доктором О’Доннелл, и теперь его не было. Снаружи света почти не осталось, он лишь сквозил между ветвей деревьев. Наступил вечер. А ссора произошла утром.
Она потеряла целый день.
Нужно думать. Кто-то принес стакан с водой. Раньше его здесь определенно не было. Значит, поблизости кто-то есть. Лира смогла различить приглушенные голоса, когда подошла к двери и прислонилась к ней.
Доктор О’Доннелл не причинит Ориону вреда, ведь он ей нужен. Значит, его или поместили в другую комнату, или вообще перевезли в другое место. Сначала ей нужно найти Ориона.
А потом – бежать.
Новая волна тошноты сбила ее с ног. Лира скорчилась на полу, ожидая, пока это пройдет. По крайней мере, ее не вырвало.
Когда стало лучше, она подошла к металлическим шкафам и стала открывать ящик за ящиком в надежде обнаружить там что-то, что поможет сбежать. Но ящики были абсолютно пусты. Удалось найти только колпачок от ручки. Но даже если получится открыть замок и проскользнуть в коридор, понадобится электронный ключ, чтобы открыть дверь. А доктор О’Доннелл, где бы она ни была, конечно же, забрала ключ с собой.
Думай, думай.
Вместе со стаканом воды кто-то оставил ей пачку жвачки. Видимо, потому, что ее вырвало. Лиру словно током ударило.
