«Ты был очень испуган».
– Рекс, мисс Асанто хочет посмотреть, что ты умеешь. – Мюррей бросил на Хартнела взгляд, говоривший, что он знает о разговоре помощника с Рексом и не одобряет его. – Видишь ли, она не уверена, что ты не опасен.
Асанто говорила совсем о другом, и это снова настроило Рекса против нее, по крайней мере, Асанто наверняка так решит.
– Мне нравится работать с людьми, Эллен Асанто, – сказал Рекс вежливым голосом робота. – У меня вдохновляющие отношения с полковником Мюрреем и мистером Хартнелом.
– А знаешь что, Рекс, – провозгласил Мюррей, как будто это только что пришло ему в голову. – Что-то я зарос. Побреешь меня?
– С удовольствием, Хозяин.
Это представление Мюррей всегда устраивал для посетителей из головного офиса. Для этого у него имелся старомодный бритвенный набор. И прямо на глазах у пораженной Асанто огромный биоформ размазал гель и идеально выбрил подбородок Мюррея опасным лезвием, которым с легкостью можно перерезать горло. Это у него тоже прекрасно получалось. Рекс мог выжать тонну веса, но при этом контролировал свои мускулы с хирургической точностью. Люди вроде Хартнела потрудились над ним на славу.
Пришлось пустить в расход множество собак. Но если научиться на собаках, то можно использовать эти знания на человеке – превратить его в сверхчеловека, наделив такими качествами, чтобы он царил на полях сражений будущего. Нужно лишь достаточное количество собак, и чтобы никто не ныл, скольких пришлось погубить, прежде чем все получилось как надо.
В те времена Хартнел говорил: «Я просто не собачник». И вот он смотрит, как Пес бреет его босса.
– Видите? – спросил Мюррей, а Рекс тем временем быстро двигал бритвой, хотя Хозяин шевелился. – Рекс прекрасно обучен. Через поколение биоформы будут в каждом доме.
Позже Хартнел с новой бутылкой виски подошел к палатке Асанто.
– Тук-тук.
Он заметил, что внутри горит свет, а когда она расстегнула сетку, увидел планшет с полем для ввода пароля. Она явно писала отчет.
– Просто хотел спросить, не желаешь ли выпить перед сном.
Она бросила на него оценивающий взгляд.
– Привык, что это работает, да?
Он хлопнул себя по губам, а потом нашел кривобокую отговорку:
– Просто выпить, честно.
– Входи, Харт. Чувствуй себя как дома и все такое.
Он сел, скрестив ноги и чуть наклонившись вперед под наклонной стенкой.
– Дай угадаю. Наверное, ты кошатница.
Хартнелу удалось ее рассмешить.
– Вы взяли Парвеса. Специально подгадали к моему приезду, чтобы я могла об этом отчитаться?
– Нет, честное слово. Не стоит так думать. Просто так совпало. – Он вспомнил ее реакцию на эту новость. – В смысле, это же хорошо, разве нет? Для инвесторов?
– Не знаю. А разве это не поднимет ставки? Парвеса многие поддерживали, теперь он станет мучеником. То есть все, конечно, утихнет, но…
– Ага, но ты ж понимаешь, политика… – Хартнел слегка махнул рукой, предлагая бутылку. – Но это ведь значит, что Рекс и его отряд работают, как и предполагалось, верно?
Асанто глотнула и отдала бутылку обратно.
– То есть убийство уважаемого государственного деятеля – это не баг, а фича?
[1]
Хартнел нахмурился.
– Я… ну… ладно, я не знаю, куда это заведет. Я занимаюсь только разработкой, ясно?
– Прости. – Она покачала головой. – Ладно, тогда вопрос к мистеру разработчику.
– Валяй.
– Там, в палатке, это же Мюррей говорил через динамики пса?
Хартнел слишком долго не отвечал и запнулся, когда начал отрицать. В конце концов он сдался и кивнул.
– Да. Рекс умеет разговаривать, когда нужно, но не так красноречиво. Слова, даже голос – это маленькая шутка босса. Я… – Он выдавил робкую улыбку. – Вообще-то мне бы хотелось, чтобы ты поговорила с Рексом по-настоящему. Он милый. Да ладно, не смотри на меня как на психа. Он Хороший Пес. Преданный, любящий. Даже разумный. Потому мы и начали с собак. Собаки привыкли жить среди людей. Они знают свое место. Прекрасные вожаки стаи для остальных мультиформов и отличные слуги для нас.
– Прямо рекламный слоган. Вот я и удивляюсь, с чего вдруг твой босс так боится дать Рексу слово.
– Ох, это ж Мурена. Просто любит, чтобы все было под контролем, как будто он режиссер в собственном кино.
– Точно, было похоже именно на кино.
Улыбка Хартнела стала какой-то кривой. «Дело ведь не в том, что Мюррей хотел помешать задавать вопросы, он просто не хотел, чтобы Рекс напугал тебя честными ответами».
4. Рекс
Меня зовут Рекс. Я Хороший Пес.
Сегодня мы выдвигаемся. Я люблю выдвигаться. Это значит, мой отряд берет цель и бежит перед Хозяином и дружескими людьми. Если где-то враги, мы найдем их и убьем. Так враги не навредят Хозяину.
У Хозяина новый друг, только я не уверен, что она друг. Когда она появилась, Хозяин пошутил, что она враг, и я собирался ее убить. Потом Хозяин объяснил мне эту шутку, чтобы я ее не убивал.
Я мысленно взвыл, потому что уже собрался ее убить. Она стояла рядом с Хозяином, и я забеспокоился. Я не люблю беспокоиться. Теперь я знаю – она не враг, но все равно не забыл, что раньше была врагом. Из-за этого я тоже беспокоюсь.
Вряд ли Хозяин понимает, что я чуть ее не убил. Я не должен рассказывать ему об этом. «Плохой Пес», – говорит чип обратной связи, но я все равно не скажу Хозяину.
Со мной говорит Патока, сообщает, что контакта с врагом нет. Патока нашла по пути какой-то фрукт и ест. Она думает, я не знаю, ведь нам не положено есть, когда выдвигаемся, но я чую липкую сладость, фрукт почти перезрел. Сейчас мы идем по ферме. Но здесь нет фермеров. И фрукты портятся. Я не делаю Патоке замечание, хотя и должен был (Плохой Пес). Я уже много месяцев работаю вместе с Патокой. Она умнее меня. Я принимаю решение как командир отряда: Патока может есть фрукт.
Дракон со мной не говорит. Я вижу, как его длинное тело извивается по полям и меняет окраску в тон земле. У него нет запаха, даже я не чую. Выть от этого хочется. Дракон тоже умный, хотя и не такой умный, как он думает. Но Хозяину нравится Дракон. Дракон добивается результатов. Я снова вою.
Нового друга Хозяина зовут Эллен Асанто. Она очень странная. Я почуял запах ее страха, когда она увидела меня впервые. Она уже не была врагом, но все равно боялась. Боятся только враги. И я сбит с толку.
Она пахнет по-другому.
Я пытался объяснить Хозяину, как она пахнет, но в моем языке нет таких слов. Я знаю, как она пахнет, но только в своей голове. И я по-прежнему мысленно вою.
