– Господи…
Новая конфигурация связи, которую он только что создал, внезапно исчезла, просто испарилась из системы.
– Я… я думаю, нас атакуют.
– Кто? Анархисты? – спросил Мюррей. – Хочешь сказать, они способны взломать систему безопасности «Редмарк» и внедриться в нашу сеть, а мы об этом и не ведаем? Да откуда такое может взяться? Раньше они такого не могли, это уж точно.
– А вдруг им кто-то помогает? – предположил Хартнел.
– Они не могут себе этого позволить. Это ж гребаные крестьяне.
– Может, враждебное правительство или…
– Какое на хрен правительство, это ж анархисты. Кому надо, чтобы все это дерьмо «обратно к корням – обратно к душе» проросло у них на заднем дворе? – Мюррей встал, сжимая и разжимая кулаки. – Просто почини. И узнай, какого хрена там произошло.
Хартнел вернулся к работе, пытаясь восстановить систему связи и наблюдая, как только что созданная им сеть мгновенно распадается. Он проверил протоколы, проверил все, что можно. Систему намеренно упростили, чтобы он мог починить на ходу. Только сейчас не он боролся с ней, а она с ним.
«Давай же, Рекс, – пробормотал он, не отрываясь от работы. – Держись, мальчик».
6. Рекс
Меня зовут Рекс. Я ни в чем не уверен и ничего не понимаю.
Пока мы движемся к лагерю, Рой собирает больше пчел, чтобы получить лучшее изображение. Мы вместе разбираемся с возможными угрозами. У них есть оружие, но их мало и уровень угрозы невысокий даже для Дракона, а сейчас его все равно не видно. Я не чую взрывчатку, токсины или другие угрозы, хотя из-за запаха такой кучи людей трудно знать наверняка.
Я двигаюсь спокойно и осторожно. Поверхность чистая, все растения вырваны или затоптаны. Там много, очень много палаток, больших и маленьких, и вокруг них много людей. В палатках может быть оружие. Нужно проверить каждую. Если мы найдем оружие, то эти люди – враги? Между этим должна быть связь, но Хозяин называл врагами и людей без оружия.
Наверное, так: если люди на нас нападут, то они враги. Я говорю это остальным.
Канал Рой: «Согласна».
Канал Дракона: «Ты это сам придумал?»
Канал Патоки? Патока молчит, и я запрашиваю ее. Я командир, но мне нужно знать, что думает Патока.
Канал Патоки: «Эти люди нас боятся».
Это я знаю. Воздух вокруг провонял ими, в особенности их страхом, и те, что с оружием, целятся в нас, но они напуганы больше всех. Я велю Большим Псам взять их на прицел, чтобы позже не терять времени в бою.
Канал Патоки: «Когда люди испуганы, они могут и напасть. Разве они становятся врагами только потому, что напуганы?»
Мой канал: «Только враги должны нас бояться. Если они нас боятся, значит, враги?»
Я не хотел, чтобы это прозвучало как вопрос, но так вышло.
Канал Патоки: «Ты главный, Рекс, но я советую поговорить с людьми. Если они не враги, а мы их атакуем, Хозяин рассердится».
При мысли об этом я чувствую себя Плохим Псом и снова вою. Мы уже очень близко к людям. Многие ушли в палатки, возможно, за оружием. Посреди лагеря собралась большая толпа, включая мелких людей – юных, поправляет меня система. Я начинаю планировать, как атаковать большой человеческий лагерь. Богатый выбор целей, говорит система.
Рой присылает свой план атаки. Она установит периметр вокруг множества целей, чтобы их выбор остался богатым, и будет снимать всех, кто попытается убежать. У нее есть предложения, как должны атаковать мы с Патокой и какое вооружение использовать, хотя это не входит в задачи Рой.
Канал Дракона: «Я вам не нужен. Я буду спать».
«Плохой Дракон!» Я говорю ему, что доложу об этом Хозяину, но Дракону все равно. Я не понимаю Дракона.
Я встаю на две ноги. Запах страха и мочи усиливается. Я смотрю на трясущиеся стволы оружия.
– Лечь на землю! Бросить оружие! – рявкаю я.
Некоторые бросают оружие только от звука моего голоса, он настроен на такую частоту, чтобы вселять в людей панику. Многие кричат на меня, но я их не слушаю, а мой голос их заглушает.
– Лечь на землю! Бросить оружие! На землю! Плохие люди!
Дракон надо мной смеется. Мне не нравится Дракон.
Канал Патоки: «Рекс, можно я попробую? У меня больше практики в разговорах с людьми».
Я даю ей разрешение, и она топает вперед, тоже на двух ногах. Патока гораздо крупнее меня. В одной руке у нее Слонобой, а на той, которой она машет людям, такие когти, что мои в сравнении кажутся крохотными. В воздухе все больше страха, этот запах вызывает в моем мозгу покалывание. Мозг требует от меня действий, потому что чует этот страх, а страх всегда призывает меня к действиям. Просто жаль терять этот страх.
– Люди Кампече, – говорит Патока. – Не волнуйтесь. Пожалуйста, положите оружие и ведите себя мирно, и никто не пострадает. Мы здесь для восстановления порядка в штате после анархистского мятежа. Мы не сделаем вам ничего плохого, если вы не вооруженные мятежники и не выступаете против мексиканского правительства.
Она говорит по-испански и передает мне содержание.
Голос Патоки меня удивляет. Раньше я уже слышал Патоку, ее голос как мой, даже более низкий рык, чтобы ужаснуть врага. А теперь Патока говорит человеческим женским голосом, громко, но все равно мягко. От одного звука голоса я успокаиваюсь, хотя она говорит не со мной.
Люди сбиты с толку, но все равно боятся. Многие по-прежнему стреляют, но уже меньше.
– Пожалуйста, – упрашивает Патока. – Мы не хотим делать вам ничего плохого, но у нас приказ прочесать эту зону в поисках партизан-анархистов. Мы поищем в вашем лагере доказательства их присутствия. Если вы их не укрываете, вам нечего бояться.
Мой канал: «Откуда ты все это взяла?»
Канал Патоки: «Загрузила альтернативные голосовые установки. Давно хотела попробовать».
Мой канал: «Я командир. Почему Харт дал это тебе, но не мне? Потому что ты лучше говоришь?»
Я рад признать, что мне плохо удаются человеческие слова.
Канал Патоки молчит, в мозгу что-то вспыхивает, и я говорю: «Харт тебе этого не давал, и Хозяин не давал. Ты сама себе дала».
Не знаю, как она это сделала или зачем. Я потрясен. Я знаю, Хозяин будет недоволен. Вою. Я впечатлен.
Один человек кричит что-то другим людям, а не нам. На нем другая одежда, из-за пыли она выглядит темнее. Моя база данных неожиданно сообщает: священник. Я не знаю, кто такой священник. С этим словом в моей голове ничего не связано.
Человек-священник поворачивается к нам.
– Прошу вас, здесь нет бойцов. Эти люди просто голодны, они потеряли свой дом. Прошу вас, не трогайте их.
