Стелясь над землёй, хлеща по бокам хвостом, прижимая уши и продолжая глухо рычать, барс кружил в нескольких шагах от человека, выбирая новый удобный момент для атаки. Зелёный медленно отходил, держа перед собой в вытянутой правой руке нож. А левой рукой прижимая к располосованной груди рубаху, стараясь хоть немного унять кровь, потоком текущую из оставленных когтями хищника ран. Так, постепенно отступая, он прошёл сквозь кусты и вышел к речному обрыву. Дальше отходить было некуда. Да и силы уже почти оставили его.
«Вот и конец настал» — мелькнуло в голове.
Державшийся в нескольких шагах от него барс, видимо, почувствовал эту перемену в состоянии человека. На миг замерев в полуприседе, зверь сделал длинный прыжок и вновь бросился в атаку. Зелёный едва успел прикрыть лицо локтем и, падая на спину, ткнуть ножом в грудь хищника. Вновь они покатились по траве и камням. Потом земля куда-то пропала, недолгое падение и два переплетённых тела погрузились в ледяную воду.
Едва они упали в реку, как барс тут же отпустил человека и, громко фыркая и взбивая лапами воду, поплыл по течению, постепенно отгребая к берегу. За ним, не прерываясь, тянулась кровавая дорожка.
Зелёный тоже изо всех сил старался держаться на плаву. В первый момент холодная вода, охватив его тело, после жаркой схватки придала бодрости. Но чем дольше он находился в реке, тем слабее становились движения. Руки наливались свинцовой тяжестью, голова кружилась от потери крови, раны, полученные в схватке с хищником, нестерпимо горели в холодной воде. Силы понемногу таяли…
Последнее, что он помнил, это как почувствовал под ногами небольшую отмель и, сделав несколько неверных, заплетающихся шагов, упал на валун, наполовину высовывавшийся из воды. Дальше наступила тьма…
Очнулся Зелёный уже на постели из козьих шкур, укрытый толстым шерстяным одеялом. Раны его были обмотаны кусками холста и нещадно пекли. Голова кружилась и гудела, как чугунный колокол. Сухость во рту и внутренний жар заставили его застонать.
Откуда-то из-за головы появилась девушка (или — молодая женщина). Положила ему руку на лицо, заглянула в глаза, поправила одеяло и с заметным горским акцентом спросила:
— Как ти сэбя чуствушь?
— Плохо, — прохрипел Зелёный, — горит всё… здесь, — он показал на грудь, — пить хочу. Воды…
Девушка понятливо кивнула и протянула ему чашку с какой-то настойкой.
— На, пей…
Жадно припав к краю чашки губами, Зелёный пил до тех пор, пока не показалось дно. Напиток был не горячий и горьковат на вкус. Допив, охотник откинул голову назад, на подушку, и перевёл дух. Немного погодя, когда головокружение слегка ослабло, он внимательнее осмотрелся по сторонам. Судя по тому, что увидел, они находились либо в небольшой пещере, либо — в гроте. В нескольких шагах от ложа горел очаг, дым от которого, поднимаясь вверх, по потолку уходил в отверстие, проделанное над входом в пещеру. Сам вход закрывался деревянной дверью и был завешан оленьей шкурой. Еще в пещере был стол, сбитый из толстых досок и стоявший у одной из стен, скамья, пара табуретов. На стены были навешаны доски в виде полок, на которых была расставлена различная кухонная утварь, стояли какие-то горшочки, деревянные коробочки, лежали пучки самых разных трав. В дальнем углу Зелёный заметил сваленный в кучу ворох звериных шкур.
Переведя взгляд на девушку, всё это время сидевшую сбоку от него, Зелёный тихо спросил:
— Где я?
— Это — мой дом, — ответила она.
— А ты — кто?
— Я - Санчара. Я — тираву зинаю, лэчит магу… Как на ваш язык будит?
— Знахарка, — прошептал парень. Его опять потянуло в сон. Сквозь охватившую дремоту он услышал, как она спросила:
— Как тивой имья?
Но сил отвечать уже не осталось. Он опять провалился в забытьё.
Сколько дней он пробыл в этой пещере, Зелёный не знал. Санчара отпаивала его отварами трав, мазала какими-то мазями изодранные барсом грудь, голову и руки, кормила густыми, наваристыми мясными бульонами, покрошив в миску кусочки хлеба. Она уже знала его прозвище, и было очень забавно слышать, как она произносила: «Зэльони», делая ударение на последней букве. Постепенно раны затягивались и силы возвращались к нему.
Лошадь Зелёного находилась здесь же. Только не в пещере, а где-то за дверью. Знахарка рассказала об этом парню, когда тот в очередной раз пришёл в сознание. Собственно, на лошади-то она и привезла всего израненного охотника в своё жилище.
Сначала она наткнулась на лошадь, когда побежала к тому месту, откуда слышались человеческие крики и звериное рычание. Потом — пошла по следам. Пока не дошла до обрыва. Так же, как и мы во время поисков, спустилась ниже по течению. И на валуне посреди отмели увидела потерявшего сознание воина. Загрузив его на лошадь, девушка отвезла его в свою пещеру, уложила на своё ложе, обмыла целебным настоем и обработала мазью раны. Вот, собственно, и вся история.
Санчара иногда куда-то уходила и подолгу не бывала в пещере. Как-то раз Зелёный спросил у неё, как получилось, что она живёт одна. Знахарка ответила, что в обычае их племени, чтобы женщины, подобные ей, жили отдельно от остальных. Соплеменники обращаются к ней только тогда, когда требуется её помощь.
— Видать, не часто им твоя помощь требуется, — сделал вывод Зелёный.
— Пачиму? — удивилась знахарка.
— За то время, сколько наш пост стоит, к тебе ни один горец через перевал не ходил.
Санчара помолчала немного, потом нехотя ответила:
— Ко мне через перевал ходить не надо…
— Как это? — в свою очередь удивился Зелёный, — Ты ж меня на нашей стороне подобрала. Значит — и живёшь здесь же. Как же они к тебе тогда пройти могут?
Санчара, помолчав, отошла в сторону и занялась приготовлением настоя для раненого.
Однажды в пещеру к лекарке пришли двое горцев. Видимо, они знали про её гостя. Едва закрыв за собой дверь, оба сразу же направились к Зелёному, отлёживавшемуся в дальнем углу на лежанке. Зелёный внутренне напрягся и с сожалением вспомнил о мече, оставленном на седле, и о кинжале, оставшемся торчать в груди убитого кабана. Поблизости никакого оружия не было, и Зелёный приготовился к самому худшему.
Горцы, не обращая внимания на Сачару, подошли к раненому и довольно долго и бесцеремонно его разглядывали. Зелёный молча ждал продолжения. Девушка тоже молчала, но по её напряжённому выражению лица было видно, что она едва сдерживает себя.
Постояв несколько минут, один из горцев, крупный бородатый мужчина лет сорока повернулся к лекарке и что-то ей сказал. Та ответила, внешне спокойно, но довольно напряжённо. Дальнейший разговор у них происходил, постепенно повышаясь в тональности. К разговору подключился и второй посетитель, молодой парень лет двадцати с небольшим. Непрестанно тыкая пальцем то в сторону Зелёного, то куда-то за стену, он что-то настойчиво требовал угрожающим тоном. Санчара обоим им отвечала резко, бросая сердитые взгляды и отрицательно качая то головой, то руками.
