Наконец, после непродолжительного, но очень бурного препирательства, оба горца резко развернулись и вышли вон, громко хлопнув дверью. Санчара, тяжело вздохнув и опираясь о стол рукой, присела на лавку.
Зелёный, за всё время беседы не проронивший ни слова, приподнялся на локте.
— Санчара, — тихо окликнул он.
Девушка, вздрогнув, подняла голову. Глаза её блестели от слёз.
— Санчара, кто эти люди? Что они хотели?
— Это люди из нашего аила, — глухо ответила девушка, — они хотели забрать тебя с собой.
— Зачем?
— Сделать из тебя раба…
— Что!?.. Послушай, Санчара… Ты уже один раз спасла мне жизнь. Помоги ещё раз… Дай мне мой меч, чтоб я смог защитить себя, когда они придут в следующий раз.
Девушка поднялась с лавки и пересела на лежанку, рядом с Зелёным.
— Зачем тебе меч? — мягко улыбнулась она, — ты ещё больной…
— Да я лучше сам себя прирежу, чем рабом быть!
— Нет, — покачала она головой, — они тебя не заберут. Я не дам.
— Это как? — полюбопытствовал Зелёный, — двери запрёшь? Так они их на раз вынесут!
— Нет, — повторила она, — они не будут со мной ссориться.
В дальнейшем разговоре Санчара пояснила, что она в этих краях у горцев единственная знахарка. К ней, случись чего, со всех окрестных гор идут. И ежели вдруг кто вздумает с ней поссориться, то себе же хуже сделает. Человек ведь либо сам заболеть может, либо кто-то из его рода. А то и падёж скота вдруг начнётся… И к кому он тогда пойдёт? К знахарке. А если он перед тем обидел её, то знахарка ведь и отказать в помощи может. И что тогда человеку делать, к кому идти? Вот потому и не тронут они Зелёного, пока он в доме у неё лечится…
— А что будет, когда я отсюда выйду? — уточнил Зелёный, уловив главную суть проблемы.
— А когда выйдешь, могут напасть, — грустно подвела итог в разговоре Санчара.
Откинувшись на свёрнутую шкуру, положенную в изголовье вместо подушки, Зелёный мрачно задумался…
Вскоре после этого разговора знахарка, в очередной раз накормив своего гостя и дав ему выпить отвар, сказала:
— Тебе надо уходить.
— Почему? — встревожился Зелёный, — Что-то случилось?
— Нет, — покачала она головой, — но я вчера была в аиле. Много мужчин хочет видеть тебя с ошейником раба в своём доме. Но теперь ты уже можешь выздороветь сам. Тебе больше не надо здесь оставаться.
— Хорошо, — согласился Зелёный, — Когда?
— Ты узнаешь, — пообещала она, — а теперь — спи…
Зелёному жаль было расставаться с ней. Ему нравилась её стройная, сильная фигура, её длинные чёрные волосы, густыми волнами ниспадавшие на спину. Он не мог оторваться от её чёрных глаз, в свете очага мерцавших завораживающими искорками. А когда она улыбалась (что бывало довольно редко), душа парня замирала и проваливалась в небытиё. Короче говоря, Зелёный, судя по всему, влюбился. И вот теперь, когда он только начал испытывать это чувство к своей неожиданной спасительнице, нужно было уходить. Понадеявшись, что у него впереди ещё есть какое-то время для признания, молодой охотник опустил вдруг разом отяжелевшие веки и крепко уснул…
А когда проснулся, то обнаружил себя лежащим на небольшой полянке завёрнутым в просторный плащ из козьей шерсти. Его лошадь, осёдланная, стояла рядом. Поводья были намотаны ему на руку. Было раннее утро. Солнце едва только вышло из-за хребта и ещё не успело прогреть покрытые росой землю и камни.
Оглядевшись, Зелёный узнал эту поляну. От неё до нашего поста было не больше часа пешего хода. Никаких следов вокруг не было видно. Да и не удивительно. Копыта лошади были обмотаны кусками козьих шкур, шерстью наружу, специально, чтоб на земле не отпечатались следы подков. А уж о том, чтобы не оставить собственных следов, Санчара тем более позаботилась.
С трудом взгромоздившись на лошадь, Зелёный развернул её к посту…
— Вот так я и добрался обратно, сержант, — устало закончил он свой рассказ, прикрывая глаза.
Все, кто находился рядом, молчали.
— М-да, — произнёс я спустя некоторое время, — история… Ну, ладно, ты пока отдыхай. Поправляйся. А там видно будет. Глядишь, может и отыщем мы твою знахарку.
— Сержант, — оттянул меня в сторону Хорёк, — а ведь получается, что знахарка эта знает, как мимо перевала на ту сторону попасть…
— Я это уже понял, — кивнул я, — ты, вот что… Возьми-ка с собой Полоза, да пройдись обратно по следам, что лошадь Зелёного оставила. Может, чего и отыщете… И парню поможете, и для службы на пользу пойдёт.
Хорёк понятливо кивнул и, отозвав в сторонку Полоза, о чём-то с ним пошептался. После чего оба, прихватив с собой мечи и арбалеты, направились в конюшню. Через несколько минут они уже оба скакали в ту сторону, откуда рано утром прибыл Зелёный.
Однако их поиски результатов не дали. Ближе к полудню подул резкий восточный ветер, из-за перевала наползли тяжёлые, почти чёрные тучи. И начался мелкий, нудный дождь. Струи сначала были редкими. Но чем дальше, тем сильнее и гуще били они по земле, по камням, по лицам и по крыше казармы. Ветер сделался ещё более резким и порывистым.
Преждевременно вернулись с поисков Хорёк с Полозом. Вымокшие до нитки и продрогшие на холодном ветру, ввалились они в казарму, оставив лошадей на конюшне. И сразу бросились к огню отогреваться. На мой молчаливый вопрос Хорёк лишь отрицательно покачал головой. Дождь и ветер стёрли все следы, какие ещё могли бы остаться на поляне…
Ночью капли дождя сменились мелкими снежинками. И к утру прихваченная слабеньким морозцем земля была засыпана лёгким, ослепительно белым покрывалом первого снега. Сгладились неровности почвы, припорошенной этим снегом. Но одновременно более отчётливо, резко, проступили из-под тонкого снежного покрова очертания камней, кроны деревьев и заросли кустарников. Лучше просматривались предметы, ранее не различимые в зарослях на однообразном фоне земли и камней. Более просторно стало в округе, осыпанной снегом. Казалось, горизонт раздвинулся, и глаза стали дальше видеть.
К обеду, правда, мороз спал, снег начал подтаивать, прогретый нежаркими лучами уже далеко не летнего солнца. Но это оттаивание уже никого обмануть не могло. В горы пришла зима…
Подрощенные щенки
После того памятного нападения горцев на наш пост я предложил старосте Будиру создать из поселковых мужиков нормальный организованный отряд ополчения и приступить к его воинскому обучению. Тем более, что зимой на селе и работы-то почти никакой нет. Свободного времени у мужиков навалом. Вот и пускай учатся с оружием обращаться да воинский строй держать.
Староста поначалу отмахнулся: мол, и без того нормально мы от горцев отбивались. Но после того, как я намекнул ему, что через полгода — год не одни горцы на плато заявиться могут, задумался. Посидели они с наиболее толковыми мужиками, покумекали, не один жбан пива между делом выпили. В конце концов решили, что дело сержант стоящее предлагает. Даже ежели не случится никакой войны, то в жизни ихней, фронтирской, всё одно воинское умение лишним не будет. Короче говоря, отряд был собран, список утверждён, и в один из дней мы приступили к занятиям.
