«У меня все получится, – заявила она сама себе. – У меня не может не получиться».
Кардинал никогда не опаздывал и явился в особняк Калиостро ровно в шесть часов. Жанне, вышедшей навстречу гостю, он показался очень высоким и чуть полноватым, но полнота его не портила. Свежее, красивое лицо принца крови с румяными щеками и большими серыми глазами было довольно привлекательным. Светлые напудренные волосы, зачесанные назад, открывали гладкий большой лоб, не испорченный ни единой морщинкой. Увидев гостя, Алессандро послал ему самую очаровательную улыбку и отвесил легкий поклон.
– Вы не представляете, как я счастлив вас видеть!
– Взаимно, дорогой граф.
Молодая женщина заметила, что зубы кардинала чуть-чуть выступали вперед, однако это не было серьезным недостатком. Вероятно, так считала не только она, но и те дамы, которые втайне навещали священнослужителя для любовных утех. По сплетням, наводнившим Париж, их было достаточно много. Кардинала считали первым ловеласом столицы. Его образ никак не вязался с кардиналами былой Франции, в частности, с Ришелье. Луи ни в коем случае никто не назвал бы набожным – скорее светским, умным и воспитанным, – так считал и Вольтер.
На самом деле Луи-Рене страстно любил охоту, искусство, литературу, но более всего – симпатичных женщин. Странно, но, будучи неплохим дипломатом, как раз в дипломатии он не преуспел. Когда Луи исполнял обязанности посла Франции в Австрии, императрица Мария-Терезия невзлюбила епископа-посла, чья разнузданная манера поведения претила ее суровым нравам. Разумеется, о своих выводах она писала Марии-Антуанетте, и письма матери сделали свое дело: будущая королева Франции возненавидела кардинала. А когда в одном из писем Луи взял на себя смелость высмеять свою государыню, ненависть приняла чудовищные размеры. С тех пор Роган, успевший вернуться во Францию и награжденный почетным титулом Главного духовника при королевской особе, находился в немилости. Что он только не делал, чтобы расположить к себе королеву, к которой испытывал большую симпатию! Ничего не помогало. Вот на этом и решил сыграть великий маг и чародей.
Жанна все знала из рассказов графа. Ее любопытство было задето, и она не отрывала от гостя глаз. Большой лоб кардинала говорил об уме и незаурядности. Интересно, позволит ли принц себя одурачить? Калиостро однажды сказал ей, что Луи-Рене при своем незаурядном уме очень доверчив. Во всяком случае, он безоговорочно верил той чепухе, которую предсказывал великий маг. Ну, как говорится, будущее покажет. Де Роган, чувствуя пристальный взгляд Жанны, повернулся к ней.
– Сегодня вы встречаете меня в обществе очаровательной незнакомки, – произнес он, и его глаза блеснули восхищением. – Почему же вы до сих пор меня не представили?
– Что касается вас, то вы не нуждаетесь в представлении, – ответил Калиостро. – Но даму я представлю. Ее кровь так же благородна, как ваша. Это графиня Жанна де Валуа де Ла Мотт, внучка короля Генриха.
Румяное лицо кардинала ничего не выразило, и молодая женщина поняла, в чем дело. Принц не верил в ее королевское происхождение. Мало ли самозванок бродит по Парижу, не вызывая ни жалости, ни уважения. Вот тебе и доверчивый кардинал! Калиостро, словно прочитав его мысли, наклонил голову.
– Графине очень приятно, что к ней прониклась сама королева и что она принимает участие в ее судьбе. Она вернула ей одно из поместий, где графиня сейчас и проживает. Мария-Антуанетта собирается назначить ей достойную пенсию, а ее мужа сделать пэром Франции и дать ему полк.
– В самом деле? – удивился гость. – Что ж, если это правда, это очень похвально с ее стороны.
Переговариваясь, они шли по длинному коридору особняка, освещенного сотнями свечей. Пламя играло в огромных зеркалах.
– Мария-Антуанетта подружилась с графиней, – сообщил граф принцу, наклонившись к самому его уху. – Жанна де Ла Мотт очень приятная собеседница, и королева часто вызывает ее к себе.
Лицо де Рогана выразило заинтересованность.
– Значит, вы частая гостья Трианона, – обратился он к Жанне. – И как вам наше высшее общество, к которому вы скоро будете принадлежать?
Женщина пожала плечами:
– Есть очень скучные люди. Извините за откровенность, монсеньор.
– И кого же вы считаете скучным? – участливо спросил кардинал.
На счастье Жанны, в последнее время она только и делала, что наблюдала за знатью, собиравшейся у Калиостро. Кое о ком ей рассказывал Алессандро, развлекая свою ученицу во время уроков. Поэтому высказать свое мнение о придворных ей не составило труда, и она бойко ответила:
– Например, граф Прованский, монсеньор.
Тонкие брови кардинала поползли вверх.
– Брат короля? Скучный? Чем же он заслужил вашу немилость?
– Прежде всего тем, что он лентяй, бездельник и сплетник, а еще он плохо относится к человеку, которого я безмерно уважаю, – проговорила Жанна. – Или, по-вашему, распространять непристойные слухи о Марии-Антуанетте пристало человеку королевской крови? Я слышала, некоторые мечтают вызвать его на дуэль, чтобы положить конец памфлетам, порочащим королеву и наводнившим весь Париж.
– Говорят, граф Прованский обращался за помощью в сочинительстве к самому Бомарше, – вставил Калиостро. Де Роган сделал вид, что впервые слышит об этом.
– Правда? Странно. Мне кажется, великий сочинитель ни за что не пошел бы на такое подлое дело. Вспомните, Мария-Антуанетта даже сыграла в одной из его пьес роль Розины.
Графиня состроила милую гримаску и пожала плечами.
– Допустим, он и сам не предполагал, что делает, хотя я не представляю, как это возможно. Но оставим все на совести Бомарше. Он далеко не первая скрипка в этом дуэте. Сама Мария-Антуанетта не держит на него зла.
Кардинал напрягся.
– Она не перечисляла вам своих так называемых врагов?
Задав вопрос, де Роган тут же одернул себя за несдержанность. Ну откуда она может знать об этом? Вряд ли королева доверилась бы такой особе. Алессандро сжал кулаки, молясь про себя, чтобы его ученица не наговорила лишнего. Однако ума и находчивости графине было не занимать.
– Хотите знать, не входите ли вы в их число? Когда-нибудь я скажу, что думает о вас королева, но не сейчас. Давайте поговорим о ком-нибудь другом, например, о брате короля и начальнике моего супруга графе д’Артуа. Он умный и красивый, но… у него столько любовных приключений, что сам Бомарше, решив сделать его героем своей пьесы, запутался в именах его любовниц.
Остроумные высказывания так и посыпались из графини как из рога изобилия. По ироническому смеху кардинала женщина догадывалась, что ее суждения нравятся де Рогану. Чародей тактично отошел в сторону, довольно потирая хрящеватый нос. Он видел: скоро птичка попадется в силки. Если принц еще не верил, что перед ним особа королевской крови, то наверняка уже заинтересовался ею как человеком и как привлекательной дамой. А это уже кое-что.
