– Кто был этот человек со шрамом? – поинтересовалась Жанна.
– Скорее всего, один из агентов Людовика, коих тут довольно много, – пояснил Гастон. – Милая моя, теперь я не отпущу вас за город! Мария – прекрасная кухарка, но плохая охранница. Я уже перевез ее сюда вместе с вашими вещами. В имение вы больше не вернетесь.
Графиня закрыла глаза. Этот человек приютил ее в своем доме по доброте душевной, но долго она не сможет пользоваться его благодеяниями. Ясное дело, Гастон ждет, что она ответит на его чувства и согласится стать его женой, однако у нее другие планы. Словно угадав ее мысли, граф мягко улыбнулся и накрыл своей рукой ее нежную кисть.
– Прошу вас, ни о чем не думайте, графиня, – сказал он. – За мое гостеприимство вы не должны мне ровным счетом ничего. Живите сколько вашей душе угодно, а я буду ждать и надеяться, что когда-нибудь вы полюбите меня. Еще раз повторяю: я вас не тороплю. Вы свободны и вольны делать что пожелаете.
Ресницы графини дрогнули.
– Вы – необыкновенный человек, – проговорила она. – И я никогда не забуду вашей доброты. А сейчас… я хотела бы отдохнуть, я очень устала.
– Если вам что-нибудь понадобится, – Гастон указал пальцем на колокольчик, – на его звук сразу примчится Мария. Я тоже буду навещать вас, если вы не против.
– Нет, спасибо вам.
Жанна подождала, пока за ним закроется дверь, и снова попыталась встать. На этот раз попытка оказалась удачной. Женщина, покачиваясь, подошла к зеркалу и стала разглядывать свою длинную белую шею. Безжалостные пальцы де Трана оставили на ней следы – фиолетовые синяки. Да, просто чудо, что она осталась жива. Графиня оглядела комнату, поражаясь ее размерам. Граф предоставил в ее распоряжение огромную кровать в стиле Людовика XIV, прекрасную мебель: вместительный шкаф, стол с мраморной поверхностью и кресла, спинки которых были украшены причудливой резьбой. Женщина потянула дверцу шкафа. Чья-то заботливая рука разместила в нем ее наряды. Задыхаясь от волнения, графиня достала старое серое платье и, бросив его на кровать, стала искать потайной карман. Именно в нем покоился мешочек с ожерельем. Когда Жанна увидела, что все на месте, она вздохнула с облегчением. Гастону не были нужны ее драгоценности, и он не стал обыскивать одежду своей гостьи.
Вернувшись в постель, графиня принялась обдумывать свое положение. Ей необходимо как можно скорее бежать из Лондона. Людовик XVI, не дождавшись возвращения агента, обязательно догадается, что все пошло не так, как они планировали, и прикажет убить де Ла Мотт кому-нибудь другому. По словам Гаше, Лондон наводнили агенты французского короля. Они знали, где она живет, как выглядит. Если в ближайшее время ей не удастся сесть на корабль, отчаливающий в дальние страны, ее ждет неминуемая гибель. Да, но как сказать обо всем Гастону? Разумеется, он никуда ее не отпустит. Значит, нужно бежать из дома тайно, нанять экипаж до Саутгемптона и дальше – морем – рвануть в теплые края, где ее никогда никто не найдет. Все для себя решив, Жанна взяла в руки колокольчик и вызвала Марию. Служанка с радостью примчалась на зов и бросилась в объятия любимой госпожи.
– О, как мы переживали! – сказала она со слезами на глазах, и Жанна с горечью подумала, что с удовольствием взяла бы девушку с собой. Путешествовать одной довольно рискованно и очень одиноко, но захочет ли Мария разделить с графиней все радости и невзгоды? Женщину так и подмывало завести разговор на щекотливую тему прямо сейчас, но она решила, что это преждевременно.
– Я тоже рада тебя видеть, дорогая, – искренне ответила Жанна. – Принеси мне чашку горячего чая.
– С радостью, госпожа!
Мария побежала исполнять приказание. Жанна снова встала, превозмогая слабость, и подошла к окну. Особняк графа де Гаше поражал великолепием. Огромное здание из темного камня как нельзя лучше вписывалось в цветовую гамму туманного Альбиона. Графине удалось разглядеть колонны и ниши со статуями римских богов, однако она не стала задерживать на них взгляд. Британский классицизм ее нисколько не интересовал, а вот стена, ограждавшая особняк, вызывала беспокойство. Если она довольно высока во всех местах и не имеет потайной дверцы или лаза, о побеге можно забыть. Сначала эта мысль привела Жанну в уныние, но потом женщина решила все осмотреть, прежде чем впадать в панику. Как только она немного окрепнет, она попросит графа показать свои владения. Вне всякого сомнения, он сделает это с удовольствием. И тогда… тогда она найдет способ вырваться из золотой клетки.
Графиня не ожидала, что оправится так скоро. В постели она пролежала две недели, и только по одной причине: Гастон, постоянно навещавший больную, категорически запретил ей вставать. Напрасно Жанна уверяла, что ей лучше. Граф де Гаше, боясь за здоровье любимой женщины, рьяно исполнял все предписания врача. И только на третьей неделе Гастон предложил гостье после завтрака прогуляться по окружающему особняк саду. Графиня с радостью согласилась. Она так долго ждала этого предложения! От волнения у нее разыгрался аппетит, и внучка короля съела все, что до этого вызывало тошноту: овсяную кашу и хлебный пудинг. Граф попросил Марию, чтобы она помогла Жанне одеться, и, предложив руку, вывел женщину из дома. От свежего осеннего воздуха сразу закружилась голова, и де Ла Мотт покачнулась. Гастон удержал ее и с тревогой всмотрелся в побледневшее лицо.
– Вам плохо? Может быть, вы слишком рано встали на ноги?
Жанна отрицательно покачала головой.
– Нет, дорогой граф. По правде говоря, я уже залежалась в постели. Все мое существо жаждет воздуха.
На ее щеки упали первые капли дождя.
– Ох, этот Лондон! – воскликнул Гастон. – Никак не могу привыкнуть к промозглой погоде! Солнце здесь появляется почти так же редко, как снег на юге.
– И тем не менее кому-то такой климат по душе, – ответила графиня, кутаясь в накидку.
– Да, жить можно везде, – согласился граф, – и привыкнуть ко всему тоже можно. Но если во Франции произойдут позитивные изменения, я вернусь туда.
– Мне бы тоже этого хотелось, – прошептала женщина и оперлась на руку графа. Он сделал несколько шагов в сторону калитки и повернулся к дому.
– Ну вот, теперь вы видите мое холостяцкое жилище. Нравится?
– О да, – искренне ответила Жанна.
Дом Гастона не мог не понравиться тому, кто считал себя знатоком и любителем палладианского стиля в архитектуре. Некогда его создатель, Андреа Палладио, написал в своей книге: «Подобно человеческому телу, имеющему как благородные и прекрасные части, так и менее благородные и красивые, однако не менее необходимые, без которых первые не могли бы существовать, дому следует иметь части достойные и почетные, и другие, не столь элегантные, без которых, однако, первые потеряли бы часть своего достоинства и красоты. Благословенный Создатель расположил наши члены таким образом, что наиболее красивые из них лучше всего видно, менее красивые – спрятаны. Так и в здании мы должны главные и значимые помещения делать доступными обзору, а менее красивые прятать как можно дальше».
