— Спасибо, дед, ты нам здорово помог.
Шаг у старика был размеренный, ровный, движения привычные и правильные, подстриженная трава послушно и аккуратным рядком падала на землю.
Капитан с бойцами пошел в указанную сторону. У самого леса остановились. Вытащив из офицерской сумки карту, Тимофей присел на пень и аккуратно ее расправил:
— Вот она, Рябиновка. Почему именно туда?.. — И вдруг ахнул: — Так там фильтрационный полк стоит! Значит, он легализоваться решил. Хитро! Скажет, что возвращается из госпиталя, или еще какую-то легенду придумает. Да и документики у него подходящие найдутся, а после фильтрации его в действующую часть направят. Та-ак, до Рябиновки километров пятнадцать отсюда будет, и это по прямой. Ему еще часа полтора топать. На дорогу он вряд ли захочет выйти, все машины через КПП идут, а еще и на патруль можно напороться. Так что рисковать не станет, тем более столько прошел… Пойдет через лес, там дорога подлиннее, зато побезопаснее. — Посмотрев на часы, он добавил: — Значит, у нас есть еще время. Прибыть мы должны раньше него. — Сложив карту в планшет, строго глянул на бойцов, присевших подле: — Ну, чего сидим, богатыри? Двигаем к дороге! Мир не без добрых людей, подвезут!
Глава 7
Держу на мушке!
В фильтрационный лагерь прибыли через сорок минут — повезло с попуткой. Заметив ехавший «Студебекер», за баранкой которого сидел водитель лет двадцати, Романцев вышел на середину дороги и, размахивая пистолетом, велел прижаться к обочине. Водитель остановился, но глушить двигатель не стал, опасливо посматривая на бойцов. Наверняка на пассажирском кресле лежит автомат, так что при необходимости может полоснуть и очередью.
Упрятав пистолет, Тимофей подошел к грузовику и, показав удостоверение, коротко представился:
— Капитан Романцев, военная контрразведка. Куда путь держим, рядовой?
— До Рябиновки, — охотно ответил водитель через приоткрытое окно, не спеша открывать дверь.
— Подвезешь меня с бойцами? Нам как раз туда и нужно.
Встреча с военной контрразведкой настроения не прибавила, но удостоверение с крупными тесненными буквами Смерш — аргумент весьма весомый. Тут не поспоришь!
— Садитесь, товарищ капитан, — распахнул водитель дверцу кабины.
— Благодарю, — сел Романцев рядом.
Бойцы проворно забрались в кузов, заставив жалобно проскрипеть деревянные борта.
Громко хлопнув тяжелой дверцей, Тимофей сказал:
— А теперь давай, товарищ рядовой, погоняй свою колымагу! Мне вот так по-быстрому нужно! — провел он ребром ладони по горлу.
— Там два КПП, — предупредил водитель, — а еще затор на перекрестках бывает.
— Не страшно, КПП не помешает, проедем без досмотра, а затор мы объедем. Думаю, дежурный по КПП возражать не станет… Ну, чего стоишь? Жми на газ!
— Понял! — кивнул водитель.
Тяжелые широкие колеса грузовой машины провернулись, накрутив на грубую резину комья земли, и с яростью разбросали их по сторонам, машина, шумно загудев, покатила по разбитому асфальту.
Запасной полк располагался сразу за селом, укрывшись под кронами смешанного леса, разросшегося длинной полосой вдоль железной дороги. Полк состоял из трех батальонов: первый был укомплектовал офицерами, во втором находились те, кто был призван из ближайших мест и прибывал из госпиталей, третий — маршевый батальон, который в скором времени должен отбывать на фронт.
Полк размещался в огромных блиндажах, построенных основательно, добротно, со знанием дела, способных выдержать даже бомбовый удар. Блиндажи были сооружены совсем недавно, и на всю округу распространялся запах свежеструганого теса. Каждый из блиндажей был рассчитан на роту, но многие места в них пустовали — ожидалось свежее пополнение. Командный состав полка проживал отдельно.
В полку была установлена крепкая дисциплина, за которой строго присматривал старший замполит, воевавший еще в Гражданскую и лично знавший самого товарища Ворошилова, о чем он нередко любил рассказывать.
Прибывшего старшего сержанта после короткой беседы перед дальнейшей тщательной проверкой должны были отправить в батальон для красноармейцев, а потому разыскать его среди вновь прибывших было нетрудно. Таких оказалось трое. Романцев решил поговорить с каждым из них.
Начальником контрразведки фильтрационного полка был майор Груздев, с которым у Тимофея сложились приятельские отношения. Выслушав его короткий рассказ о цели визита и о желании побеседовать с прибывшими бойцами, майор отдал распоряжение, и уже через несколько минут Романцев беседовал с подошедшим бойцом, вторично призванным. Первый раз парня призвали из Минска, где он получил боевое крещение. Вместе с группой бойцов выходил из окружения, влился в партизанский отряд и, что особенно важно, пришел с личным оружием и сохранил комсомольский билет. Комиссар партизанского соединения дал ему весьма достойную характеристику, отметив его храбрость. На личном счету парня три эшелона с немецкой техникой, пущенных под откос. Так что фронту он принес немалую пользу. Его проверка много времени не заняла.
Вторым был боец, четыре месяца числившийся погибшим. Но, как выяснилось впоследствии, все это время он провалялся в госпитале с тяжелым ранением в брюшную полость, а его документы в результате какой-то путаницы оказались в списке убитых. После лечения его отправили в фильтрационный полк, где военная контрразведка занялась проверкой его личности и восстановлением утраченных документов. Все сказанное им ранее впоследствии было подтверждено. А начальник госпиталя, оказавшийся по делам службы в запасном полку, тотчас признал в нем тяжелораненого бойца. С сопроводительными документами парня отправили в маршевый батальон. Откуда он вскорости должен будет отправиться на фронт.
Третьим оказался тот самый старший сержант с приметными буквами на вещмешке. Фамилия у него была Зеленчук. Он уверенно вошел в землянку, где проходил опрос, доложился, как и положено, по форме. Крепок, приземист. Лицо круглое, простоватое, лишенное всякой хитрости. Во внешности ничего такого, что может вызвать антипатию. Прижав руки к бедрам, терпеливо дожидался вопроса, взгляда не прятал — смотрел прямо в глаза Тимофею.
Капитан не торопился задавать вопросы, тянул, все более углубляя паузу, — занервничает старший сержант или нет? Но затянувшееся молчание боец встретил спокойно, даже еле заметно улыбнулся.
Наконец Тимофей задал первый вопрос:
— Значит, старший сержант Зеленчук?
— Так точно, товарищ капитан, — с готовностью отозвался вошедший.
— Так вот, товарищ старший сержант Зеленчук, каким образом вы оказались в этой части?
Зеленчук взгляда не отвел, смотрел прямо. Ни во внешности, ни в жестах не было ничего такого, что указывало бы на смятение или растерянность. Если он действительно заброшен для легализации абвером, то прошел отменную школу. Нервы у него просто железобетонные!
