— Мне сохранят жизнь… если я расскажу?
— Все зависит от того, насколько ты будешь с нами откровенен. Обыщите его! — приказал он двум бойцам, стоявшим в дверях.
— Руки поднял! — подошел к Зеленчуку худенький красноармеец и, когда тот вскинул руки, умело простучал его по карманам, прощупал низ гимнастерки. — Снимай сапоги!
— Без глупостей, — предупредил стоявший за спиной боец-верзила, заметив некоторую неторопливость диверсанта. — Держу на мушке.
— Понял, — невесело отозвался Зеленчук, стягивая сапоги.
— А вот и нож, — поднял худенький боец выпавшую из-за голенища финку. — Ого, именной!
— Дай глянуть, — сказал Тимофей. — Что же вы все немецкие ножи таскаете? Как-то недальновидно, что ли…
— В сапогах же не видно, — высказался худосочный боец.
— Оно так, конечно, — согласился Романцев. — Что-то на ней написано… Ага, «За храбрость и доблесть», — перевел он. — Не каждый такую получит. Где именно ты ее заслужил?
— Эта не моя, — отвернулся диверсант.
— Ладно, об этом потом. А сейчас расскажи, кто тебя сюда направил, капитан Вольф?
— Нет, — уныло произнес диверсант. — Обер-лейтенант Даллингер.
— Из абверкоманды-102?
— Да.
— Мой старый знакомый! И за что же он нас так не любит? Мы к нему со всей душой, а он к нам все непрошеных гостей засылает? Все насолить нам хочет. Как-нибудь спрошу при встрече. А такая встреча, будьте уверены, обязательно состоится! Как твое настоящее имя?
— Иван Бойко.
— В какой абверовской школе учился?
— В Луккенвальде. В разведывательно-диверсионной школе.
— Кто начальник школы?
— Капитан Куппер.
Разведывательно-диверсионная школа Луккенвальда располагалась на окраине Берлина, входила в число лучших. Против советских контрразведчиков играл весьма серьезный противник, умевший подготавливать хороших агентов для ближнего и глубокого тыла Красной армии.
— Как ты оказался на нашей территории? Прошел через линию фронта?
— Да.
— Сколько с тобой было человек?
— Всего нас было четверо, — негромко заговорил Бойко. — Мы перешли через линию фронта в районе села Стрельники. Проводником у нас был доверенное лицо обер-лейтенанта Даллингера. Один старик….
— Откуда он?
— Знаю, что из местных. О себе он ничего не говорил, сказал, что из местных. Обмолвился как-то о том, что еще пацаненком по округе бегал. Служит агентом-проводником на этом участке.
— Что было дальше?
— Как только мы оказались на советской территории, старик указал нам направление, куда нужно идти, а сам вернулся обратно.
— Как он выглядел?
— С виду неприметный обыкновенный старик, с седой бородой по самую грудь. На вид лет семьдесят — семьдесят пять. Высокий, худой, слегка сутулый. Здесь таких много. По выговору он украинец. Сотрудничает с бандеровцами. У немцев на советской территории очень серьезная агентура.
— Ты его раньше встречал?
— Никогда.
— Что за люди с тобой были?
— Их я тоже видел впервые. Встретились только в самолете. Как их звать и кто они по званию, я не знаю.
— Как они были одеты?
— На них были маскхалаты.
— Что ты о них знаешь?
— Знаю, что все они украинцы. Учились в разведывательно-диверсионной школе в Кринице, это в ста километрах от Кракова.
Об этой школе Романцеву тоже было известно: обучение в ней было поставлено серьезным образом, а сама школа была законспирирована под лагеря трудовой повинности.
— Вещмешки у них были тяжелые?
— Да, — ответил Бойко.
Капитан со старшиной переглянулись. Значит, в вещмешках у диверсантов вполне могли быть тыловые шашки с запалами.
— Твое предположение, их задача — совершить диверсию?
— Думаю, что да.
— Куда они могли направиться?
— Я не знаю. Мы об этом не разговаривали, у них свое задание, а у меня свое.
— В чем заключалась твоя задача?
— Я должен был легализоваться через запасной полк. Узнать состав прибывающих: их возраст, национальность, род деятельности, из каких они мест. Сообщить о технике, идущей на передовую — командование особенно интересовало тяжелое вооружение и зенитные установки, — а затем должен был вернуться в расположение абверкоманды-102.
— Когда именно?
— Максимальный срок «командировки» — полтора месяца.
— Каким образом ты сообщишь проводнику о своем решении вернуться назад?
— В расположении запасного полка находится бывшая помещичья усадьба.
— Это рядом со штабом дивизии?
— Да. В саду сохранилась каменная беседка, под скамьей в консервной банке я должен оставить закладку резиденту. Как мне сказали, место тихое и неприметное.
Тимофей невольно усмехнулся: действительно неприметное, в последний раз он сидел там на гранитной скамейке, когда писал отчет.
— Ты его знаешь в лицо?
Бойко отрицательно покачал головой:
— Даже не представляю, кто это. Но обер-лейтенант Даллингер сказал, что он меня знает.
— А ты попытайся!
— Возможно, что где-то пересекались во время подготовки. Например, меня могли показать ему на территории абверкоманды-102 под каким-нибудь предлогом. У немцев такие вещи практикуются.
— Вы были на одной территории и ты его не знал?
— Агенты, имеющие наиболее важное задание, готовятся по индивидуальной программе. Их держат изолированно от курсантов и преподавателей.
Конспирация что надо! Тимофей нервно раздавил выкуренную папиросу о стеклянную пепельницу, едва ли не до самых краев заполненную окурками.
Дело значительно усложнялось. Можно было бы подкараулить резидента и взять его в тот самый момент, когда он захочет извлечь закладку. Но в этом случае Зеленчуку придется предоставить значительную свободу, что является большим риском. Присутствует большая вероятность, что он попытается перехитрить приставленных к нему контрразведчиков и вернуться к немцам. А еще опытный резидент может рассмотреть скрытую опеку, что окончательно спугнет его и заставит в дальнейшем действовать куда более осмотрительно. Значит, придется придумать что-то иное.
— Опиши внешность диверсантов, что были с тобой. Назови их особые приметы!
— Один из них был высокий, долговязый, я понял так, что именно он командир группы. Он самый старший из них, лет сорок будет. Второй — коренастый, широкоплечий. Шея во-от такая толстая, — показал Бойко пальцами. — Третий, радист, самый молодой из них, худощавый, скуластый. Никаких особых примет не заметил… Но вот советскую власть ненавидят люто! Это у них в крови! Насколько я понял, все трое бандеровцы, прошли подготовку в диверсионном лагере. Хотели основательно пошуметь в советском тылу, как один из них выразился, «чтобы москалям на том свете икалось!». Что еще можно сказать… На местности ориентируются хорошо. Возможно, они откуда-то отсюда или им приходилось бывать здесь раньше.
