— Товарищ капитан, — шагнул вперед старшина. — Здесь ведь…
— Отставить! — громко выкрикнул Романцев, зло посмотрев на Щербака. И уже тише добавил: — Меня не интересует твое мнение… Тебе все понятно, старшина?
— Так точно, товарищ капитан! — слегка вытянулся старшина.
— Тогда ладненько… Итак, продолжим, — произнес он миролюбивым голосом. — Какое задание было у вашей группы? В следующий раз я воткну этот нож тебе в горло.
— Мы должны были подорвать железную дорогу, — простонав, заговорил Павличенко. — Дальше пробраться на железнодорожный вокзал и подложить в кучу с антрацитом мину.
— С размахом работаете, — хмыкнул Тимофей. — Как выглядит эта мина?
— Она у меня в вещмешке. Очень напоминает кусок угля.
Капитан поднял вещмешок и вытащил из него предмет, очень похожий на большой угловатый кусок антрацита.
— Это, что ли, мина?
— Да, она.
Тимофей повертел ее в руках. Ничего, что было бы похоже на взрыватель или хотя бы место, куда можно завернуть запал.
— Откуда она у тебя?
— Ее для нас сработал технический отдел абвера.
— Как работает мина?
— Не могу сказать точно, — пожал плечами Павличенко. — Наша задача проследить, чтобы во время загрузки она попала в паровоз, а как только она окажется в полыхающей топке, так тотчас сработает.
— Какова сила взрыва?
— Как нам объяснили в абвере, вагон разнесет к чертовой матери! Если эшелон будет загружен боеприпасами, так снаряды тотчас сдетонируют. Будет один сплошной взрыв длиной в поезд… Перевяжите меня, — взмолился диверсант, зажимая рану ладонью. — Ведь хлещет же, как из кабана!
— Перевязку сначала заслужить нужно. Какие еще диверсии должна провести ваша группа?
— Неподалеку отсюда в селе Семячи есть продовольственный склад. Он плохо охраняется, планировали взорвать его. Если повезет, подорвать еще несколько продовольственных магазинов. Желательно в гарнизонах.
— Каким образом? Думаете беспрепятственно привязать мину на ручку двери и вас при этом никто не заметит?
— В вещмешке есть несколько буханок хлеба, это мины, хотели подбросить их в магазин. Перевяжите…
Романцев заглянул в вещмешок и вытащил из него две буханки, практически ничем не отличимые от настоящих. Даже свежие на ощупь, с вкусным запахом, разве что немного потяжелее обычного хлеба. Но оно как-то незаметно, если не сравнивать. А потом, кто же откажется от дополнительных граммов? Так оно посытнее будет!
— Как ты собирался их подкладывать? Рассчитывал ходить по магазинам и предлагать свой хлеб, так, что ли? — сурово спросил Тимофей.
— Нет… Нам обещали помочь. У повстанцев в каждом селе свои люди.
— Как вы собирались попасть на железнодорожный вокзал? Это режимный объект, он находится в ведении НКВД.
— В Тринадцатой армии у абвера есть свой человек, он должен был передать нам пропуска.
— Что за человек? Как он выглядит?
— Не знаю… Его знает только командир отряда повстанцев, лично поддерживает с ним связь. Знаю, что по званию он — майор.
— Где находятся бандеровцы? — развернул карту Романцев.
— Мы должны были выйти в этот район, — ткнул пальцем допрашиваемый в неприметный ручеек. — Там нас должны встретить и отвести в землянку.
— Кого ты знаешь из этого отряда?
— Только командира отряда… Ну, перевяжите же!
— Потерпишь. Как ты с ним познакомился?
— Мы вместе учились в Полтавской диверсионно-разведывательной школе. Он местный… После первой командировки он по заданию командования остался с повстанцами и возглавил отряд…. Вы хотите выманить их из леса? Из этого ничего не выйдет. Если они почувствуют что-то неладное, ни за что не пойдут на контакт. А еще хуже — положат всех из автоматов. Я бы на вашем месте не рисковал.
— Товарищ капитан, тут у второго в вещмешке еще и булыжники какие-то лежат, — сказал старшина, вытаскивая камень.
— Поосторожнее, — предупредил диверсант, — внутри взрывчатка. Взлетим все на воздух!
Романцев осмотрел извлеченную из вещмешка взрывчатку. По внешнему виду от камней не отличима.
— Это тоже для диверсии?
— Да.
— Где вы должны были их установить?
— В местах скопления войск и на пути движения колонн. Такие взрывчатки чудовищной силы, взрыв происходит от акустических колебаний, срабатывает при прохождении колонны солдат. Сама мина с большим поражающим эффектом, во взрывчатку начинены гвозди и металлические шарики.
— И все это придумано в абвере? Тоже в техническом отделе?
— Да, — подтвердил Павличенко.
— Как часто проводятся взрывы с использованием маскировки? — спросил Романцев. Попробовав буханку на вес, тщательно осмотрел: ни отверстия, куда мог вы вкрутиться запал, ни каких-то кнопок для нажима. Как же она все-таки работает?
— Постоянно! Все операции с применением специальных мин имеют высшую оценку результативности. Знаю, что абвер очень ценит разработчиков этих мин.
— Кто-нибудь, кроме вас, готовился к таким диверсиям?
— Да. Нас было три группы, — негромко, преодолевая боль, через стиснутые зубы произнес Павличенко. — Краем уха я слышал, что не одну группу должны были сбросить где-то над Москвой, а другую под Ленинградом. Но куда именно, не знаю. Обсуждать между собой предстоящие задания строго запрещено. В случае нарушения инструкций — сразу отправляют в штрафной лагерь.
— Значит, где-то под Москвой и в Ленинграде… Проверим, — угрюмо пообещал капитан Романцев, черкнув в блокнот. Информацию следовало передать полковнику Утехину, он знает, как грамотно ею распорядиться. — Куда вы заложили мины?
Павличенко повернул голову и показал через редколесье на железнодорожную насыпь:
— Видите у поломанной сосны небольшой мостик? Заложили под правую опору.
— Разберемся… Подождем саперов, скоро они подойдут. И завяжите ему рану, сдохнет ведь! Нам он живой нужен.
Глава 10
История предательства
Солнце слегка посмурнело, оно и к лучшему. Последние несколько дней жара приближалась к точке кипения. Потянуло влагой, скукожившиеся легкие расправились. Напротив него за небольшим столом смиренно сидел Иван Бойко и терпеливо ожидал вопросов. Торопиться было некуда. Разговор предстоял обстоятельный и долгий, а без курева в таких делах никак!
Тимофей распечатал пачку папирос. Обычно он предпочитал махорку, оставляя папиросы для особого случая, но сейчас решил не скупиться. Вчера вечером в качестве поощрения командир полка выделил ему от своих щедрот пять пачек «Беломорканала». Для передовой такой изысканный табак — настоящее богатство!
