Скинув с себя маскхалат, старшина постелил его на траву и широким жестом, словно это было не казенное изрядно обветшавшее обмундирование, а бобровая шуба с барского плеча, предложил:
— Слово моей дамы закон для меня. Прошу, сударыня!
— Какие мы слова знаем. Прямо, гусар! — фыркнула Маруся. — Попроще нужно быть, товарищ старшина.
Она села на маскхалат, аккуратно поджав под себя ноги. Старшина присел рядом и по-хозяйски, уже совершенно не опасаясь быть отвергнутым, погладил ее ногу.
— Так вот сразу? — недовольно спросила Маруся, но противиться не стала.
— А что? — удивился старшина, ощущая под пальцами приятное женское тепло.
— Как же у вас мужиков все просто получается. А где обхождение, где красивые слова, где цветы, наконец?
Щербак невольно нахмурился: если день не заладился с самого утра, он так и будет ковылять хромаючи до самого отбоя, пока, не загнется.
— Маруся, даже не знаю, что и сказать… По-твоему, я сейчас должен бегать по лесу, задрав штаны, чтобы цветы на полянах собирать? Сегодня я вместо ротного остался, дел у меня невпроворот было. Едва вырвался, и сразу к тебе. Просто не до цветов было! Виноват, каюсь, но…
— Ну чего ты завелся? — миролюбиво протянула девушка, погладив его по руке. — Пошутила я! Знаешь, я такая язва! Меня это когда-нибудь погубит.
— Может, еще спирта? — предложил Богдан.
— Ага, знаю я вас, мужиков, — погрозила Маруся пальчиком. — Что на «гражданке», что здесь на фронте, все вы одинаковые! Вам бы только девушку в койку затащить. Сначала напоите ее, бедную, а потом воспользуетесь ее беззащитностью.
Как себя вести со связисткой, старшина не знал. Под ее карими, слегка навыкате глазами он чувствовал себя непроходимым глупцом. Голову просто заклинило от разного рода переживаний! Кто же поймет, что у нее за речи такие: тонкая девичья игра или завуалированный отказ? Стоило тогда переться в эту чащу, если ничего не обломится! На девичьи коленки, что ли, посмотреть? Может, просто подняться и топать восвояси?
— Ну, если ты не хочешь… — неуверенно протянул он.
— Чего же вы, мужики, какие-то половинчатые? Сначала добиваетесь девушки, а когда до цели остается всего-то шаг, сразу на попятную! Оробел ты, старшина, совсем, как я посмотрю. А мне со всех сторон девчата твердят, чего ты на Богдана не смотришь? Ведь он же разведчик! Геройский парень. Вся грудь в орденах и медалях!
— Послушай, Маруся, я по-серьезному…
— Ладно, давай оставим этот разговор на потом. Сейчас, глядя на голые девичьи коленки, ты можешь много всякого наобещать… Все вы так говорите, когда бабу хотите! Вот будешь потрезвее, тогда и поговорим… Ну, чего застыл истуканом? Поухаживай за девушкой! Как у вас там положено, спиртику ей крепенького предложи!
Богдан охотно протянул Марусе флягу. Девушка выпила один глоток, потом второй. Вдруг как-то разом сомлела, тело ее размякло, и она протянула к нему тонкие красивые руки:
— Ну, иди ко мне, чего вдруг оробел? — Богдан подался вперед, зацепился ногой за край маскхалата и упал прямо на Марию, придавив ее к земле. — Боже мой, какой ты все-таки нетерпеливый! Ну, не так же энергично! Девичью красу помять можешь! Не врали, девчата, когда говорили, что ты очень страстный! Давно у меня таких нетерпеливых не было! Ох, повезло же мне, дурехе! Знаешь, ты мне одного старшеклассника напоминаешь. Нравился он мне очень. Говорил, в армию скоро уйду, а девушки у меня еще не было… Договорились с ним на следующий день встретиться. Думаю, вот он, мой первый мужчина! Статный, высокий, красивый! Все как я мечтала. Но он так разволновался, что у него ничего не получилось. — Неожиданно в голосе Маруси прозвучала тоска. — И уже больше никогда не получится… Убили его в сорок первом… Послушай, что там на небе? — вдруг громко спросила она. — Кажется, парашют.
— Какой парашют? — механически спросил Щербак, мысли его были заняты совсем другим.
— Большущий… Приближается.
— Что? — невольно опешил Богдан.
— Не о том ты думаешь, старшина! — раздраженно бросила Маруся и попыталась приподняться. — Глянь туда!
Старшина, почувствовав некоторое сопротивление, притянул девушку к себе.
— Да что ты делаешь?! — возмутилась Маруся. — Сказано же тебе, парашютист над лесом. Сейчас сядет. Диверсант это!
— Да какой, на хрен, диверсант! — ни на шутку разозлился старшина. — Откуда им здесь взяться? Ты знаешь, сколько до линии фронта? У нас тут тыл глубокий! А потом, через каждую сотню метров патруливание.
Богдан провел жадными пальцами по ее животу, бедрам, вжал в землю, но девушка вдруг стала яростно сопротивляться, извиваясь пойманной ящерицей.
— Отпусти, сказала! — уперлась она в его грудь обеими руками. — Сейчас укушу!
По раскрасневшемуся разгневанному лицу Маруси было понятно, что она настроена решительно — в этот раз у них ничего не выйдет. А ведь на предстоящий вечер у него были такие серьезные надежды! Все обломалось!
В какой-то момент Богдану захотелось отвесить связистке крепкую оплеуху за неоправданные ожидания. Ведь предупреждали его приятели, что она девушка с характером, что к ней подобающий подход надо иметь, отыскать нужную струнку. Может, все-таки стоило начать с цветов? Будь они неладны!
Маруся вырвалась из ослабевших мужских рук, вскочила на ноги и принялась торопливо одергивать задравшуюся юбчонку.
— Да глянь же туда! — вскинула она руку.
Повернувшись, Щербак увидел в просвете между густых крон удаляющийся купол парашюта, сносимый сильным порывистым ветром в глубину леса. Вне всякого сомнения, это был диверсант. Никаких таких учений в прифронтовой полосе не проводилось.
Девушка уже затянула на гимнастерке ремень, разгладила юбку. На щеках оставался небольшой багрянец — единственное свидетельство растрепанных чувств, — невероятно ее украшавший.
— Нужно сообщить о диверсанте в штаб армии, — потупившись, сказал Богдан. — Послушай, Маруся, может, как-нибудь встретимся в другой раз? Ты знаешь, у меня ведь к тебе не просто так….
— Не продолжай, — нахмурилась она, — все вы так говорите. Не знаю, как у нас дальше сложится, но ты мне нравишься. Может, что-нибудь и получится… Если будем живы. А теперь иди! Все, пора! Нужно поймать этого гада!
— Ты доберешься сама?
— Не переживай, ухажер, не маленькая, доберусь как-нибудь! Не пропаду!
Глава 12
Милый, ты в раю!
Кабинет начальника военной контрразведки армии был переполнен — собрались все начальники подразделений. Полковник Александров сидел во главе стола и зорко посматривал на подошедших. Неторопливый, степенный, никогда не повышающий голоса, он производил доброжелательное впечатление на всякого, кто его видел. Правда, палитра этого спокойного уравновешенного голоса бывала настолько широка, что могла ввести в дрожь даже самых закаленных.
