— Кажется, все собрались, — обвел долгим взглядом офицеров Александров.
В этот раз его голос был слегка приглушен, что придавало сказанному большую значимость, интонации слышались эмоционально повышенными, добавляли сказанному глубокий смысл.
Полковник был опытным докладчиком, умело играл полутонами: то поднимая их до предельной высоты, в зависимости от сказанного, а то вдруг делая значимые паузы и проставляя акценты.
— Товарищи офицеры, в настоящее время мы готовимся к серьезному наступлению. До него остаются считаные часы, — вновь окинул полковник внимательным взглядом собравшихся. — Наши усилия в дезинформации противника достигли цели. Немцы с нашего участка фронта отвели на северо-западное направление одну пехотную дивизию и два полка: один — караульный, другой — моторизованный. Немецкое командование полагает, что именно в районе Прибалтики произойдет генеральное наступление наших войск, поэтому в значительной степени ослабили вторую линию обороны. Наша задача заключается в следующем… Не допустить утечки информации о предстоящем наступлении, а потому каждый из нас должен усилить меры контроля на своем участке работы. По оперативным данным разведки, немцами в нашем тылу оставлена крупная разветвленная агентурная сеть, которая весьма плотно сотрудничает с украинским националистическим подпольем… Они намерены отторгнуть часть советской территории и создать буржуазное националистическое государство, враждебное Советскому Союзу, со всеми вытекающими последствиями. В настоящее время среди украинского населения против нас ведется бескомпромиссная информационная война. И надо признать, многое у них получается. Значительная часть граждан просто оболванена свалившейся на них ложью и враждебно относится к советскому строю и советским войскам. Главная наша задача остается прежней, нам необходимо выкорчевать бандеровское подполье, представляющее для целостности государства прямую угрозу, с корнем. — Вроде бы и сказано тихо, но окраска речи была такова, как если бы полковник гаркнул во все горло. — А потому со всеми фашистскими пособниками, предателями и холуями следует поступать предельно жестко! Не церемониться! Второе… Нам также известно, что в ближайшее время должна десантироваться большая группа диверсантов, в задачу которой входит попытка дестабилизировать обстановку в нашем тылу…
Неожиданно прозвучал телефонный звонок. Выждав несколько секунд, он поднял трубку.
— Полковник Александров… — Некоторое время слушал собеседника, все больше хмурясь. Чуткая мембрана разносила по кабинету чей-то глуховатый голос. Вот только слов не разобрать. — Примем меры, — ответил Александров и мягко положил трубку. — Кто у нас работает в сорок втором квадрате?
— Эта зона нашей ответственности, товарищ полковник, — поднялся с места капитан Романцев, одернув гимнастерку.
— Мне только что доложили, что в этом квадрате десантировался парашютист. На место уже отправлен батальон для прочесывания местности. Вы должны на месте скоординировать все действия и не дать возможности врагу уйти!
— Разрешите приступать?
— Ступайте! И не забывайте… Диверсант нужен нам живым!
Еще через сорок минут Тимофей Романцев был в сорок втором квадрате.
Акция по поимке диверсанта выливалась в масштабную операцию. Для прочесывания местности был задействован триста сорок пятый специальный батальон НКВД, имевший немалый опыт в подобных мероприятиях. Привлечен также запасной полк: офицерский батальон был отправлен на патрулирование, батальон рядового и сержантского состава перекрыл все тропы вокруг лесного массива и установил КПП на основных магистралях. В местах возможного движения диверсанта военной контрразведкой были устроены «секреты».
Район высадки диверсанта был залесен, изрезан оврагами, что значительно затрудняло прочесывание. Скорого результата никто не ждал. Главное, не дать ему выскользнуть.
Задерживали всех, в ком имелось хотя бы малейшее сомнение. Таких набралось двадцать три человека. По каждому из них решили провести более глубокую проверку. Соединения между собой сообщались по рации, докладывали о прочесанных участках. Диверсант находился где-то внутри сжимающегося кольца. Затаился. Выжидает. Но деться ему некуда!
Бойцы НКВД, разбившись на четыре группы, рассыпались в длинные цепи в пределах видимости и двигались к центру лесного массива. Тимофей шел немного впереди первой цепи, возглавляя оперативно-разыскную группу из десяти человек. На шестой час поисков вышли к небольшому дому, срубленному из свежих толстых сосен и огороженному хлипкой деревянной изгородью. К узкой и низкой двери с деревянным утоптанным порожком вела узкая тропинка, уложенная серым угловатым камнем.
Капитану Романцеву приходилось бывать в этой местности, месяц назад этого сруба здесь не было.
— Постой! — попридержал он старшину. — Что-то здесь не так.
Некоторое время наблюдали за срубом из-за деревьев: не объявится ли кто? Но вокруг и внутри сруба никакого движения. Беспокойными выглядели лишь полевые цветы, слегка покачивающие бутонами при порывах ветра.
— Выдвигаемся понемногу, только осторожно, — предостерег капитан. — Растянулись в цепь! Не нравится мне все это. Здесь могут быть бандеровцы.
Встав в оцепление, Тимофей, полный энергии и жажды действовать, неспешно зашагал в высокой траве. Рядом так же осторожно двигались автоматчики. Прошли каких-то шагов десять, как вдруг раздался звук разбитого стекла, и из окна хищно глянул ствол «шмайсера».
— Ложись! — успел крикнуть Романцев. Ожесточенно прозвучала гавкающая автоматная очередь, сорвавшая с его головы пилотку. Перекрывая автоматную очередь, он прокричал: — Не стрелять!!!
Повернувшись, увидел, что бойцы залегли, заняли правильные позиции (не придерешься!) — кто затаился за деревом, кто умело укрылся в низине. Ни суеты, ни спешки, ни лишних движений, все рассчитано, все грамотно, в действиях бойцов просматривалась серьезная штурмовая выучка.
Пряча голову в траве, подполз Щербак. Ловкий, крепко сбитый, дерзкий, он возбужденно проговорил:
— Товарищ капитан, дымовой шашкой нужно, а там поближе подползем. — В его голосе звучало плохо скрываемое нетерпение.
— Не торопись.
Чуть приподнявшись, через лепестки колыхающихся ромашек Тимофей увидел мелькнувшую в расколоченном окне тень, а потом раздался отчаянный вопль:
— Живими не дамося, москали! Не вийде!
[28]
Со стороны дома вновь прозвучала длинная остервенелая очередь, дробно застучав в могучие стволы сосен.
— Ах ты гад! — проскрежетал зубами старшина. — Огрызается! Гранатой бы его, сразу бы выкурили!
— Отставить! Обойдемся без гранат. Раненые и убитые есть? — спросил Тимофей, поднимая с травы пилотку. Рядом со звездой оказалось небольшое отверстие от пули.
— Все живы, товарищ капитан, раненых тоже нет. Товарищ капитан, кажись, во второй раз с вас пилотку пуля сбивает.
