Так что охрана к Кривошееву была поставлена не напрасно. Задавили бы в первую же ночь! А терять такого ценного агента было нельзя.
Глава 14
Шрам на левом боку
На следующий день Тимофей Романцев встретился с начальником военной контрразведки армии полковником Александровым и рассказал ему об изъятой у диверсанта крупной сумме денег и о хорошо изготовленных документах.
Александров выглядел усталым; лицо посерело, под глазами набрякли морщинистые мешки.
— Значит, на документах ты не увидел ни одного тайного знака? — в задумчивости спросил он.
— Ни одного! Все документы были сработаны просто идеально! Не придраться. Остановил бы я его для проверки документов где-нибудь на дороге, так ничего бы не заподозрил. Я ведь эти документы с последними инструкциями сравнил, все в точности, до последней запятой и точки!.. Даже в предписаниях, а ведь инструкции к ним мы в прошлом месяце получили.
— Не нравится мне все это, — все более хмурился полковник. — Может, где-то произошла утечка и последние инструкции с тайными знаками попали в абвер? Как думаешь?
— Не могу знать, товарищ полковник, — бойко ответил капитан.
— Вот и я тоже… Не исключено, что абвер подключил аналитический отдел, а там тоже не дураки сидят… Как бы там ни было, но об этом нужно будет доложить, пусть разбираются, каким образом враг узнал о последних изменениях в документах. Для дела будет лучше, если они разработают новые инструкции к ним. И в кратчайшие сроки! Ты его еще не допросил?
— Только во время задержания. Сейчас он находится в госпитале.
— Допроси! Хватит ему отлеживаться, не на курорт попал! Потом доложишь.
— Есть, доложить! Товарищ полковник, в документах меня еще очень беспокоит их отменное качество. Изготавливал очень грамотный специалист. Мне думается, что помогал ему целый штат консультантов. Были учтены даже малейшие мелочи, на что немцы прежде не обращали внимания.
— Например?
— Немцы ведь очень большие аккуратисты, любят, чтобы каждая буковка была на своем месте, а у нас ведь как-то все попроще. И строчка может кривенько пойти, и бумага может некачественной быть. Все эти нюансы были строго соблюдены. Очень плохо, если немцы научились думать так же, как мы, и займутся производством документов массово.
— Вот ты это и выясни, — заметил начальник контрразведки армии, — единичный это случай или массовый.
Еще через час Тимофей Романцев наведался к диверсанту в прифронтовой госпиталь. Кривошеев уверенно шел на поправку. Выглядел он свежо. Бледность с лица понемногу ушла, кожа приобрела прежний вид. Трехдневный отдых явно пошел ему на пользу.
Выздоравливающие, проявляя понимание, вышли на солнышко покурить, оставив контрразведчика наедине с диверсантом. Оставался лишь автоматчик, охранявший диверсанта и сидевший неподалеку.
— Продолжим разговор, — сказал Тимофей, раскрывая блокнот. — Откуда ты родом?
— Из-под Тамбова.
— Кто родители?
— Не помню. Беспризорник я. Говорят, что их расстреляли. В детдоме вырос. Нас много таких было.
— Что дальше?
— Завод, армия. Как у большинства.
— К немцам сам пришел?
— Нет. Контузия у меня была, вот и попал в плен.
— Слышал я эту историю уже не однажды… Послушаешь вас, так вы все ни при чем. А предателем тоже по обстоятельствам стал? Может, лучше честно сказать: холуйствовал за кусок хлеба, товарищей предавал, чтобы выжить, над мирным населением измывался, потому что приказали! — едва сдерживая злобу, произнес Романцев.
Арестованный промолчал, а потом выдавил из себя:
— Не знаю, как у других, я за них не ответчик. Про себя говорю.
— Ты мне вот что скажи, кто тебе такие документы надежные выправил? Ты у них на особом счету, что ли? Не каждому такие выправляют.
— Не каждому, — охотно согласился Кривошеев. — Первый раз, когда меня забросили, так у меня не такие надежные были. Перед второй заброской документы мне уже в техническом отделе изготовили. Там у них отменные специалисты.
— Куда тебя забросили в первый раз?
— Под Воронеж. Пробыл недолго, всего лишь неделю.
— Что там делал?
— Следил за передвижением военных частей в прифронтовой зоне.
— А во вторую командировку куда?
— Под Курск. Немцы чувствовали, что готовится что-то серьезное. Вот я целый месяц на железнодорожной станции путейщиком проработал.
— Кто конкретно делал для тебя последние документы?
— Какой-то уголовник… Прежде он занимался изготовлением фальшивых документов. Пару раз с ним в курилке сталкивался… Как-то он обмолвился, что в прежнее время у него клиентура была по всему Советскому Союзу.
— Редкий мастер, значит?
— Получается, что так.
— А он почему стал служить немцам?
— Когда немцы вошли в Минск, он находился в следственном изоляторе. Рассказывал, что уже в камеру вошли, чтобы его расстрелять, да тут бомба шарахнула! Надзирателей всех поубивало, а ему ничего. В общем, повезло! На войне так случается. Из-под обломков выбрался и домой пошел. А потом немцы его отловили, он же стриженый был, думали, что красноармеец. Хотели его в лагерь для военнопленных отправить, так он сказал, что обычный уголовник, занимался изготовлением фальшивых документов, вот его абвер и привлек к работе.
— Как фамилия этого уголовника?
— Фамилия Федосеев, звали Петр. Но, скорее всего, имя и фамилия вымышленные. У немцев он в большой чести. За консультацией к нему даже из других школ приезжают.
— Какое у тебя было задание?
— Сначала должен был легализоваться в банно-прачечном отряде, — ответил Кривошеев. — Там особой проверки не требуется.
— Что думал делать дальше? После того как пройдешь легализацию?
— До войны я парикмахером работал, курсы даже специальные заканчивал. У меня и клиентура своя была. Чаевые хорошие получал… Жить можно было, не бедствовал. Начинал я еще в армии стричь. Парикмахера тогда не нашлось, вот старшина и указал на меня: «Парикмахером будешь! Вот тебе рота бойцов! Учись!» Пришлось заняться… Как-то приноровился. Служба была несложная, обычно всех бойцов «под ноль» стрижешь! А вот офицеров полагается стричь как положено, чтобы на голове волосы оставались и чтобы стрижка была приличная. В абвере мне рекомендовали проявить свое мастерство перед каким-нибудь старшим офицером, может, он и в ординарцы потом к себе возьмет. Каждый из них ведь любит хорошо выглядеть, чтобы ему рожу брили, а еще чтобы прическа была красивой и аккуратной.
— Хм, хитро придумано. Теперь давай поговорим о третьем попутчике.
— Может, папироской угостите… А то без курева совсем тошно, — посуровев, сказал Кривошеев. — Тут я одного выздоравливающего попросил чинарик мне оставить, а он мне говорит: «Мне для тебя только пули не жалко!» Вот такие у меня соседи.
