Буквально через пару часов Денис с Дианой собрали долбаный круглый стол. Нэллу, Дашу, меня усадили, сами сели и стали нам мозги прочищать. Это всегда так было, когда что-то важное надо было обсудить или кто-то конкретно косячил. Родоки рассказали все с самого начала – что вчера из кошелька Дениса пропали деньги. Сегодня во второй раз они уже специально положили кошелек на прежнее место, чтобы проверить, что будет. Потому что Денис сначала сомневался в том, куда пропали семьсот рублей. Думал, может, сам кому-то их дал и забыл, но не хотел никого зря обвинять. А сегодня снова пропали деньги, уже тысяча. И тут никаких сомнений.
– Мы вам полностью доверяем, – Диана смотрела прямо на меня, – потому что вы наши дети. Скажите сами, кто взял, верните деньги, и на этом закончим.
Девочки, конечно, ответили, что ничего не брали. Я тоже так сказал. Решил стоять до последнего, потому что известно: «Не пойман, не вор». Я так привык в баторе и теперь надеялся: вдруг и здесь прокатит? Совесть меня, конечно, уже вовсю грызла, что деньги взял, тем более у своих. Но я старался виду не подавать – запихивал ее мысленно куда подальше.
– Меня этим поступком оскорбили, – Денис реально был расстроен, я его таким редко видел, – это хотя бы понятно? В семье между близкими людьми такого не может быть! Это самое дно! Попросите нормально, если вам что-то действительно надо. Но так вот брать…
Нэлла с Дашей сидели притихшие. Я видел, что даже Долинская – а она тогда еще была с родоками в контрах – сочувствует Денису с Дианой. И опять мы все по кругу повторили про то, что никто не брал.
– Гоша, – Денис повернулся ко мне, – у нас в доме таких вещей никогда раньше не было.
– Конееечно, – я вскочил с места, включил привычную защиту, – это Гынжу, как всегда, во всем виноват! Он же вор, да, это все знают!
– Никто такого ни разу не говорил, – Диана разозлилась, я видел, что вот-вот взорвется, – не передергивай. И не надо манипуляций!
– Гоша, будь мужчиной! – Денис повысил голос. – Просто скажи правду.
И тут они оба как насели на меня! Я упирался долго, играл в сиротку, которого все хотят обидеть. Как-то на автомате все это вылезло: привык, что надо врать, чтобы от тебя отстали. До последнего. В баторе-то прокатывало. Но они не отставали! И никого не выпускали из-за стола. Я орал. Они тоже орали. Я хотел на хер уйти, но мне не дали и велели снова сесть за стол. Мы сидели за этим гребаным столом два часа! В итоге даже девчата не выдержали, начали вместе с родоками на меня орать, чтобы признался. Так они мозг мне вынули, что я все рассказал, как было.
– Я гораздо больше обижен на твою ложь, Гоша, – Денис чуть не плакал, я аж обалдел, – чем на то, что ты не сдержался и взял у меня деньги из кошелька.
– Прости, – как же мне стало херово!
– Ты можешь вынести из этого дома все, – Диана смотрела прямо мне в лицо, а я опустил глаза, – мне не жалко ни денег, ни вещей. Зато очень жалко наших, Гоша, отношений. Жалко до слез, что я не смогла научить тебя уважению и доверию.
Весь вечер у меня голова болела от этого тупого разговора. И потом еще долго ходил без настроения, как-то мерзко было. Какое наказание за украденные деньги назначили, я не помню – кажется, как-то отрабатывал украденную сумму, и карманных почти две недели я потом не видел. Но это ладно, хуже всего то, что они мне все нервы измотали – потому что не только своровал, но и не признался сам. С тех пор деньги я больше не брал.
Зато буквально через месяц был еще один случай, совсем уж тупой. Мы встречали Новый год. В гости приехала одна приемная семья – мы с ними давно дружим, там из нашего батора трое подростков и другие дети есть. Короче, в доме собралась целая толпучка народу. Подарков получилась дикая гора – каждому ребенку, от одной семьи другой, родителям от всех детей. Сначала все коробки и пакеты сложили под елку и потом после боя курантов вручили друг другу. Дальше мы в какие-то игры играли, гулять ходили, петарды пускали. Нормально было. А под утро гости начали собираться. Вызвали такси. И я смотрю – в шкафу в прихожей лежит еще один подарочный пакет. Ну, думаю, остался лишний. А раз лишний, значит, ничей. И забрал себе. Там как раз мужская фигня была прикольная, набор такой – гель, шампунь, мыло, дезодорант. Я открыл коробку, распихал это все в свой шкаф по разным местам. Но, как назло, тут же приходят Диана с Нэллой, и опять начинается все с начала. Оказывается, этот подарок Нэлла приготовила для отца своего парня – у того 1 января день рождения, и она собиралась ехать поздравлять. Пришлось, блин, опять возмещать! Тогда я уже окончательно понял, что в семье не бывает забытых вещей. Это в баторе что-то может остаться лишнее, а значит, ничье. Поэтому могут и не заметить. В семье обязательно обнаружат пропажу и будут зверски мыть мозг. Да и сам будешь совестью мучиться, что родителей обидел или сестру.
Кстати, даже после этих случаев Денис с Дианой никогда ничего не прятали. И деньги, и сумки, и все остальное как лежало, так и продолжало лежать, где попало. Правда, я уже понял, что не такие они разгильдяи, как я подумал сначала – знают, что где лежит. И еще хорошо запомнил слова Дианы, что ей не жалко украденных денег и вещей, а жалко разрушенных отношений. Поэтому я научился держать себя в руках и спрашивать разрешения. А вот с враньем мне справиться до сих пор сложнее. Это всегда была такая защита в баторе – соврал, и отстали. Как обычное условие выживания – чтобы лишний раз не огрести от тех же старшаков. По крайней мере, в большинстве случаев прокатывало. И мне трудно привыкнуть к тому, что теперь все наоборот. Если соврал, еще больше будут нервы трепать и денег меньше давать.
Но что бы у нас там ни было, я реально по-настоящему ни разу не думал о том, чтобы вернуться жить в батор. Иногда только злился на родителей: «Аааааааа, надоели! Скорее бы мне восемнадцать, квартира, и я свободен!»
И за год какая-то, блин, полная трансформация мозга произошла – с «мне все до фени» до более умного человека. Раньше я думал, что на фиг мне самому ничего делать не нужно. Попал в семейку, и наслаждайся. Они меня обеспечат непыльной работой, государство мне выдаст квартиру, буду жить в свое удовольствие. Все будет шикаперно. А тут родоки мне неожиданно вставили по самое «не хочу» сначала с учебой, а потом и с работой: «Нет, Гоша, учиться ты должен сам и работу тоже сам себе будешь искать!» Я сначала думал: «Нееет, это они, наверное, шутят!». Но несколько раз были моменты, в которые прям вот по самые гланды. Денис с работой особенно замотал – подолгу объяснял, что только сам человек, приложив желания и усилия, может найти себе работу и удержаться на ней. Ну и раз за разом, с каждым таким разговором из блаженного мира с привкусом конфетки я попадал в реальность. До меня доходило, что надо трудиться, чтобы жизнь была каефная. Чтобы куда-то ездить, смотреть разные страны, позволять себе классный отдых – уже почувствовал этот вкус, начал вместе с семьей летать на самолетах, останавливаться в отелях – нужно зарабатывать. Я это видел из того, как они жили. И постоянно об этом слышал в разговорах. Если просил деньги на какое-то развлечение, а не на учебу, одежду или обувь, мне говорили: «Гоша, хочешь тратить на развлечения, найди себе подработку. С подработкой поможем». Конечно, я обижался в такие моменты. Сидел и бубнил себе под нос сквозь слезы: «На хера вы меня тогда взяли? Че я тут делаю? Если я все должен сам, вы вообще офигели, что ли? Остался бы у Виолетты, ходил бы по ресторанам и Луна-паркам, все было бы шикаперно!» А Диана тем временем то в фонде мне предлагала подработать – я с малышами как помощник педагога занимался по выходным, – то еще что-то находила. И постепенно я стал думать, что у Виолетты была бы одна жизнь, где за меня бы все сделали и решили, а здесь будет другая. Мне стало казаться, что эта более перспективна.
