Белый канат молнии блеснул на небе, на секунду осветив искажённое яростью полудетское лицо. Гром, широкий и близкий, сделал неслышным её слова.
– …ля, ты охренела в толпень на гиро?!.. – Она оттолкнула Ингу и бросилась на худую девчонку, которая на полной скорости въехала под навес на гироскутере, врезавшись сразу в нескольких человек.
Парень сбоку грубо матерился. Девочка на скутере, по-идиотски улыбаясь, попыталась увернуться от кулака Синей Чёлки, но гироскутер взбрыкнул, как дикая лошадь, завибрировал и скинул её. Раздался неприятный звук сильного удара: ныряя назад, девочка тюкнулась затылком парню в нос. Кровь хлынула у него струёй, как из открытого на полный напор крана.
Резко и одновременно, будто получив одну и ту же немую команду, подростки накинулись на упавшую с гироскутера девчонку. Несколько женщин, несмотря на дождь, подхватили детей под мышки и поспешили из-под навеса на улицу.
Инге стало страшно: она вспомнила, как в детстве её окружили дикие собаки, их страшные, оскалившиеся от злости морды. Она поднырнула под кулаки и колени, вцепилась девочке в руку.
Краем глаза увидела, что двое мужчин продираются к драке сквозь толпу. Один из них явно был сотрудником проката, который спасал казённый инвентарь. Другой – в бежевой форме охранника парка.
Инга, получив пару десятков несильных ударов по спине, вытянула девчонку из центра драки и с трудом посадила на скамейку рядом с ошалевшей дочерью.
– Мам, ты обалдела? Ты куда полезла? – заорала Катька.
– Рюкзак мой открой! – крикнула Инга. – Там перекись должна быть и пластыри.
У девочки была разбита губа, ссадины на щеке и на локте кровоточили, под глазом наливался синяк. Но она будто не замечала того, что её спасли: взгляд не сводила с того места, откуда Инга её вытащила, рвалась назад, туда, где все ещё клубилась драка.
– Гироскутер там! – выбрыкивалась она. – Отец меня убьёт!
Здоровый мужик влетел под крышу и начал раскидывать дерущихся подростков, как Балу – взбесившихся бандерлогов.
– …Прекратить, кому сказал!!! Школота хренова! Полиция, вашу мать!
От слова «полиция» толпа раскололась, как тарелка об кафель. Подростки кинулись вон. Они улепётывали под проливным дождём, петляя, будто опасаясь, что по ним будут стрелять. Посередине опустевшего проката остался мигать фиолетовыми огнями брошенный гироскутер. Увидев, что он не сломан, девочка перестала рваться, обмякла на скамейке. Инга смочила перекисью ватный диск, осторожно обработала царапину на щеке. Потом мельком глянула наверх и охнула:
– Господи, Архаров! Ты меня напугал! Откуда ты взялся?
– Да так, пришел проверить, почему на звонки не отвечаешь. Теперь понимаю, у тебя тут руки дракой заняты, не до меня. Сосед твой Дэн сказал, что вы здесь на роликах катаетесь. – Кирилл убрал корочку в карман джинсов и наклонился над ними. – А это, оказывается, жёсткий контактный спорт. Оставь вас на минутку… – Он выпрямился и огляделся. – Охренеть, махались-то девки в основном! Куда катится мир? Катька, привет!
– Здрастье, – хмуро ответила Катя. – Мам, можно тебя на минутку?
– Прямо сейчас тебе приспичило? – Инга зубами открывала пластырь.
– Да не надо, я нормально, мне норм, – вяло отмахивалась избитая девочка.
– Прям сейчас, – твёрдо сказала Катя, – на минутку. Дождь уже кончается.
– Кирилл, вот эти две обработай ещё. И вон тому остолопу с разбитым носом по ватке в каждую ноздрю и в травмопункт. Вдруг перелом.
Они вышли из-под навеса под колкую, холодную и мелкую моросню. Только сейчас Инга заметила, что Катька сжимает в кулаке белую коробочку с нарисованной на ней веткой.
– Что это? – спросила Катя таким тоном, будто это Инга была её дочерью, а не наоборот.
– Таблетки, – спокойно ответила Инга.
– Мам, ты сдурела?!
Инга резко вырвала коробочку из Катиных рук:
– В сумке моей рылась?
– Рылась?! – Катя аж икнула от обиды. – Ты сама попросила аптечку достать!!! Мам, это не шутки, слышь? Эта шняга – фирменный яд. У нас в школе её вовсю толкают… Похудательная какая-то байда.
– Ты их тоже пила? – Инга заговорила тише.
– Я себя ещё люблю пока что! Не то что некоторые! Признавайся, сидишь на них?
Инга отрицательно помотала головой:
– Они мне для расследования нужны. Нашла в одном… месте. Хочу, чтобы Женя сделала экспертизу.
– У кого б ты их ни нашла – скажи, чтобы не жрали! И сама не жри! – не унималась Катька. – Я своим уже всем сказала, но кто меня слушать будет!
– Всем сказала, а мне не говорила? – Инга схватила дочь за предплечье, но потом скользнула рукой вверх и обняла её за шею. – Ты молодец, – шепнула она.
– Да ты б поседела, если б я тебе всё рассказывала. – Катька поколебалась, но обняла её в ответ за талию: – Ты думаешь, эти колёса – единственное, что у нас в школе толкают, что ли?
– Раненые обработаны и отправлены по домам. – К ним вышел Кирилл, протянул Инге чёрный зонт. – От травмпункта и подачи заявлений отказались согласно пятьдесят первой статье Конституции.
– Отлично. – Инга без улыбки взялась за ручку.
Катя под взглядом Архарова высвободилась из материнских объятий.
– Поговорить надо. – Кирилл вмиг тоже стал серьёзным.
* * *
Они шли вдвоём по дорожке парка. Катька убежала с подружками в кино.
– Вот за такое мы и не любим «бизнесов», – закончил свой рассказ Кирилл. – Так что по делу – ноль, пусто. Только карму себе испортил.
– Да, узнаю Агаджаняна. Он может словами человека по стене размазать.
– Я не человек, я мент при исполнении, – буркнул Кирилл.
Инга проверила пару скамеек:
– Мокрые все!
– В песочницу давай пойдём, – Кирилл показал в сторону детской площадки, – там крыша есть, сидушки не промокли.
Детская площадка была новая, в скандинавском стиле: когда Катька была маленькая, Инга видела такие только в Хельсинки. Видела и завидовала: «Как у них всё удобно, почему у нас вместо этого лишь скрипучие качели да облезшая паутинка?» Теперь и Москва обросла такими: мягкое покрытие, круглые качели а-ля гамак, закрученные в спираль горки, верёвочные лестницы. Зону с песком для самых маленьких было трудно назвать песочницей: огромное пространство со скамейками по периметру было заполнено насосами, акведуками и экскаваторами для выкапывания каналов.
– Сам бы в такое играл, – кивнул Кирилл на затейливые конструкции. – Везёт современным детям. А у нас что было – камушки да ржавые гвоздики.
– Жаль, Катька выросла, – согласилась Инга, – Вике твоей тоже уже неинтересно это всё небось.
– Ладно, давай к делу, – сказал Архаров. – Что теперь?
