Гостиницей оказался обыкновенный американский «Хилтон», возведенный на рукотворном пляже, уходящем в море от одной из оконечностей острова. Вышколенный персонал, учтивый и любезный, с готовностью оставлял постояльцев в покое, если те того желали. Но в то время как большинство гостей от всего сердца отдавались заботам прислуги, один посетитель сторонился людей, покидая свой номер только для того, чтобы побродить по пустынным белым песчаным пляжам или безлюдным горам на Атлантическом побережье острова. Остальное время он проводил у себя в номере, заставленном пустыми подносами, приглушив свет и включив телевизор.
В первый день своего пребывания здесь Лютер поймал такси перед гостиницей и отправился на север, почти к самому океану, где на вершине одного из многочисленных холмов раскинулось имение Салливана. Выбор Барбадоса не был для него случайным.
– Вы знаете мистера Салливана? Его здесь нет. Вернулся в Америку.
Лирические интонации таксиста вывели Лютера из размышлений. За массивными чугунными воротами у подножья травянистого холма начиналась извилистая дорожка, ведущая наверх к особняку, который, со своими оранжево-розовыми стенами и белыми мраморными колоннами высотой восемнадцать футов, смотрелся на удивление к месту среди этой пышной зелени, похожий на огромную розу на кусте.
– Мне доводилось бывать у него дома, – ответил Лютер. – В Штатах.
Таксист посмотрел на него с уважением.
– Дома есть кто-нибудь? Может быть, прислуга?
– Все уехали. – Таксист покачал головой. – Сегодня утром.
Лютер откинулся назад. Причина тому очевидна. Хозяйку дома обнаружили.
Следующие несколько дней Уитни провел на широких белоснежных пляжах, наблюдая за тем, как круизные лайнеры выгружают свое население в магазины беспошлинной торговли, заполонившие центр города. Обитатели острова с заплетенными в косички волосами совершали обходы с потрепанными чемоданами, наполненными часами, духами и прочим контрафактом.
За пять американских долларов островитянин прямо у тебя на глазах среза́л лист алоэ и выжимал сок в маленькую стеклянную бутылочку, чтобы использовать его для протирания нежной белой кожи, пребывавшей длительное время в спящем состоянии под костюмами и блузками. Обзавестись собственными рядами кукурузных початков на голове стоило сорок долларов и занимало около часа, и многие женщины с дряблыми руками и толстыми бесформенными ногами терпеливо лежали на песке, пока над ними проделывали эту операцию.
Красоты острова должны были хоть в какой-то степени избавить Лютера от меланхолии. И в конце концов теплое солнце, мягкий ветерок и беззаботный подход к жизни со стороны коренного населения острова разрушили его нервное возбуждение до такой степени, что Уитни начал изредка улыбаться прохожим, бормотать односложные слова бармену и потягивать коктейли глубоко за полночь, лежа на пляже и слушая в темноте шум прибоя, мягко уносящий прочь кошмары. Он собирался тронуться в путь через несколько дней. Куда, он еще не знал.
И тут блуждание по телевизионным каналам привело его на выпуск новостей Си-эн-эн, и Лютера, словно обессиленную рыбину на конце прочной лески, выбросило к тому, от чего он попытался убежать за тысячи миль, потратив тысячи долларов.
* * *
С трудом поднявшись с кровати, Глория подошла к бюро и принялась шарить в поисках сигарет.
– Курение отнимает десять лет жизни. – Перекатившись на бок, Коллин с удовольствием наблюдал за движениями обнаженной женщины.
– Это уже сделала моя работа.
Закурив, Рассел сделала глубокую затяжку, выпустила дым и забралась обратно в постель, прильнув к Тиму ягодицами. Его длинные мускулистые руки обвили ее, и она удовлетворенно улыбнулась.
– По-моему, пресс-конференция прошла хорошо, согласен?
Она чувствовала, что Коллин думает об этом. Он был совершенно прозрачен. Рассел мысленно отметила, что без темных очков, скрывающих глаза, все люди прозрачны.
– Ну все хорошо до тех пор, пока не выяснится, что произошло на самом деле.
Повернувшись к нему лицом, она провела пальцем вдоль его шеи, нарисовала галочку на гладкой груди. У Ричмонда грудь была волосатая, кое-где волоски уже начали седеть, завиваясь на кончиках. У Коллина же грудь напоминала попку младенца, однако под кожей Рассел чувствовала упругие мышцы. Одним мимолетным движением он мог свернуть ей шею. На какое-то мгновение ей стало любопытно, что она при этом почувствует.
– Ты сам знаешь, что у нас есть проблема.
Коллин едва не рассмеялся вслух.
– Точно, у какого-то типа в руках нож с отпечатками пальцев президента и убитой женщины и с кровью. Я бы сказал, это можно считать очень большой проблемой.
– Как ты думаешь, почему он не дал о себе знать?
Коллин пожал плечами. Сам он на месте этого типа просто исчез бы. Забрал бы добычу и исчез. Миллионы долларов. Каким бы преданным ни был Коллин, он нашел бы, как поступить с такими деньгами. Он бы тоже исчез. На какое-то время. Тим посмотрел на Рассел. За такие деньги снизойдет ли она до того, чтобы отправиться вместе с ним? Затем он снова вернулся мыслями к насущной теме. Быть может, этот тип принадлежит к партии президента, быть может, он за него голосовал… В любом случае зачем навлекать на себя подобные неприятности?
– Возможно, просто боится, – наконец ответил Коллин.
– Существуют пути сделать это анонимно.
– Быть может, этот тип не настолько опытен. А может быть, для него в этом нет выгоды. Или ему просто наплевать. Выбирай сама. Если б он собирался дать о себе знать, то, вероятно, уже сделал бы это. Если это произойдет, мы узнаем об этом достаточно быстро.
Рассел уселась в постели.
– Тим, на самом деле меня это очень тревожит. – Услышав в ее голосе напряжение, Коллин также сел. – Это я приняла решение сохранить нож. Если президент узнает…
Она посмотрела ему в лицо. Правильно прочитав выражение ее глаз, Коллин провел рукой по ее волосам и положил ладонь на щеку.
– От меня он ничего не узнает.
– Знаю, Тим, – улыбнулась Рассел. – Я в этом не сомневаюсь. Но что, если он, этот человек, попытается каким-либо образом связаться с президентом напрямую…
– С какой это стати? – озадаченно спросил Коллин.
Передвинувшись к краю постели, Глория сбросила ноги вниз. Впервые Тим обратил внимание на маленькую красноватую родинку у нее на шее, размером с половину цента. Затем он заметил, что Рассел дрожит, хотя в комнате было тепло.
– С какой стати ему так поступать, Глория? – Коллин придвинулся к ней ближе.
Она заговорила, обращаясь к стене спальни:
– А тебе не приходило в голову, что этот нож является самым дорогим предметом в мире? – Повернувшись к Тиму, она погладила его по волосам, с улыбкой глядя на его недоуменное лицо, постепенно прояснившееся.
