Встав, Рассел подошла к бару и налила себе виски. Затем налила и Бёртону – и задумалась над тем, что сказал агент. Этот тип действительно все видел. В том числе и то, как она занималась сексом с бесчувственным президентом. Переполненная отчаянием, Глория прогнала прочь эту мысль.
– Зачем ему появляться после того, как он получит деньги?
– Кто сказал, что он должен появиться? Помните, вы сами сказали в ту ночь: он может сделать все удаленно. Получить деньги, посмеяться над нами и свалить всю администрацию. Проклятье, он может все записать и отправить по факсу в полицию. Там обязаны будут расследовать его заявление, и кто может сказать, что они найдут? Если в спальне обнаружат хоть какие-нибудь улики, волосы, слюну, сперму, останется только найти тело, чтобы привязать их к нему. До того у полиции не было никаких оснований смотреть в нашу сторону, но теперь – как знать, черт возьми… Если будет установлено совпадение с ДНК Ричарда, мы – покойники. Трупы… Но что, если этот тип так и не даст о себе знать по своей воле? Следователь, ведущий это дело, парень толковый. И нутро подсказывает мне, что, если дать ему время, он разыщет этого ублюдка. А человек, которому светит пожизненное, а то и высшая мера, запоет соловьем, уж поверьте мне. Мне уже не раз приходилось видеть подобное.
Внезапно Рассел ощутила холодный озноб. Бёртон говорил абсолютную правду. У президента все получилось так убедительно… Но о подобном развитии событий никто не подумал.
– К тому же не знаю, как вы, но лично я не собираюсь до конца жизни постоянно озираться через плечо, ожидая, когда грянет гром.
– Но как мы найдем этого человека?
Бёртона позабавило, как легко согласилась с его планами глава президентской администрации. Судя по всему, человеческая жизнь ничего не стоила для этой женщины, когда возникала угроза ее личному благополучию. Впрочем, иного Бёртон и не ожидал.
– До того как узнал о письмах, я полагал, что у нас нет никаких шансов. Но когда речь заходит о шантаже, в какой-то момент должна произойти передача денег. И в этот момент наш герой станет уязвимым.
– Но он может просто потребовать перевести деньги ему на счет. Если то, что вы говорите, правда, этот тип слишком хитер, чтобы договариваться о сумке с деньгами, оставленной в мусорном баке. А о том, где находится нож, мы узнаем только тогда, когда нашего свидетеля и след простынет.
– Возможно, но может быть, и нет. Предоставьте это мне. Вам же нужно будет какое-то время потаскать его на леске. Если он захочет совершить сделку за два дня, растяните ее до четырех. Добавьте в свои ответы что-нибудь личное. Оставляю это на вас, профессор. Но вы должны выиграть время.
Бёртон встал. Рассел схватила его за руку.
– Что вы намереваетесь делать?
– Чем меньше вы об этом знаете, тем лучше. Но вы должны понять, что если это дело вскроется, свалимся мы все, включая президента. Если хотите знать мое мнение, вы оба этого заслуживаете.
– А вы предпочитаете не подслащивать пилюлю, так?
– Никогда не видел в этом смысла. – Бёртон надел пальто. – Кстати, вам известно, что Ричмонд здорово избил Кристину Салливан? Судя по протоколу вскрытия, он пытался скрутить ее шею, словно спагетти.
– Да я уж поняла… Почему это так важно?
– У вас ведь нет детей, да?
Рассел молча покачала головой.
– А у меня четверо. Две дочери, немногим младше Кристины Салливан. Как отцу мне приходится думать о подобных вещах. Какой-нибудь козел вот так же вознамерится поиздеваться над близкими мне людьми… Я просто хочу, чтобы вы понимали, что за человек наш босс. То есть если он вдруг станет чересчур игривым, сначала хорошенько подумайте.
И Бёртон оставил ее сидящей в гостиной, оплакивающей свою разбитую жизнь.
Сев в машину, агент задержался, чтобы закурить. Последние несколько дней он перебирал предыдущие двадцать лет своей жизни. Цена того, чтобы сохранить эти годы, взметнулась в стратосферу. Сто́ит ли оно того? Готов ли он заплатить такую цену? Можно обратиться в полицию и рассказать всю правду. Разумеется, его карьера будет кончена. Ему предъявят обвинения в попытке помешать следствию и сговоре с целью убийства; быть может, добавят какой-нибудь вздор вроде убийства Кристины Салливан и прочую мелочь. Даже если он будет сотрудничать со следствием, все это обернется серьезным сроком за решеткой. Но он отсидит свой срок. Переживет скандал. Вынесет весь тот поток дерьма, который напишут в газетах. Он останется в истории как преступник. Неразрывно связанный с насквозь коррумпированной администрацией Ричмонда. Но если дело дойдет до этого, он все вынесет. Однако твердый, как камень, Билл Бёртон сознавал, что не сможет вынести взгляда своих детей. В их глазах больше никогда не будет гордости и любви. И той абсолютной, безоговорочной веры в отца, этого здоровенного мужика, бесспорно, лучшего человека на свете. И это было уже слишком – даже для него.
Вот какие мысли кружились у Бёртона в голове после разговора с Коллином. В глубине души он сожалел о том, что поговорил со своим младшим товарищем. Что узнал о попытке шантажа. Потому что у него появился выбор. И он его сделал. Бёртон не гордился своим выбором. Если все пройдет так, как он задумал, он сделает все возможное, чтобы начисто забыть случившееся. А если не пройдет? Что ж, значит, все окончится катастрофой. Если упадет он, упадут и все остальные.
Это понимание породило еще одну мысль. Протянув руку, Бёртон открыл бардачок, достал диктофон и горсть кассет и, сделав глубокую затяжку, оглянулся на дом.
Затем, включив передачу, он тронулся. Проезжая мимо дома Глории Рассел, агент подумал, что свет там будет гореть еще долго.
Глава 16
Лора Саймон уже потеряла надежду найти их. Фургон снаружи и внутри был досконально обработан порошком для снятия отпечатков пальцев. Было даже доставлено специальное лазерное оборудование из управления полиции штата в Ричмонде, но всякий раз выяснялось, что обнаруженные следы принадлежат кому-то другому. Тому, кто уже был известен. Отпечатки пальцев Петтиса Саймон уже знала наизусть. Ему не посчастливилось обладать всеми дугами папиллярного рисунка, что является большой редкостью, а также крошечным шрамом на большом пальце, из-за которого несколько лет назад его задерживали по обвинению в вооруженном ограблении. Преступники со шрамами на пальцах – лучшие друзья дактилоскопистов.
Один раз проявились отпечатки Будизински: тот случайно вляпался пальцем в растворитель, после чего ухватился за лист фанеры, лежащий в кузове. Отпечаток получился таким четким, словно Саймон сама сняла его для картотеки.
Одним словом, у нее имелись пятьдесят три отпечатка, но ни от одного не было никакого толка. Сидя в кузове фургона, криминалист угрюмо обвела взглядом вокруг. Она уже прошлась по всем местам, где только могли быть отпечатки пальцев. Заглянула во все закутки и щели портативным лазером, и у нее иссякли мысли, где еще можно было бы искать.
