После целой жизни лишений, когда денег постоянно не хватало, Ванда собралась выиграть главный приз в лотерею. Точно так же, как его выиграла Кристина Салливан. Но только обе они не сознавали, какую высокую цену им придется за это заплатить.
Лютер вылетел на Барбадос; там он должен был получить сообщение от Ванды, если та еще не уехала. Он отправил письмо ее матери. Эдвина должна была показать письмо дочери. Но поверила ли та ему? Даже если и поверила, жизнь Кристины Салливан все равно была принесена в жертву. Принесена в жертву, как это видела Ванда, из-за ее алчности и стремления получить то, на что она не имела права. Лютер буквально видел, как эти мысли кружились в голове у его подруги, когда она ехала, совершенно одна, в пустынное место, когда откручивала крышку, высыпала из пузырька таблетки и погружалась в вечное забытье.
И он даже не смог присутствовать на похоронах! Не смог выразить свое сочувствие Эдвине Брум без риска втянуть и ее в этот кошмар… С Эдвиной он был так же близок, как и с ее дочерью, в каком-то отношении даже ближе. Столько вечеров они пытались отговорить Ванду от ее плана – но тщетно. И лишь когда осознали, что она все равно сделает это, с Лютером или без него, Эдвина попросила Лютера позаботиться о ее дочери. Не дать ей снова отправиться за решетку.
Наконец взгляд Уитни перешел к разделу частных объявлений, и ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы найти то, которое он искал. Прочитав его, Лютер не улыбнулся. Как и Билл Бёртон, он не поверил в то, что Глория Рассел готова искренне искупить свою вину.
Он надеялся, что его противники верят, будто дело только в деньгах. Достав бумагу, Лютер стал писать.
* * *
– Проследите за этим счетом.
Билл Бёртон сидел напротив главы президентской администрации у нее в кабинете и потягивал из банки диетическую кока-колу, сожалея о том, что это не что-нибудь покрепче.
– Уже занимаюсь этим, Бёртон. – Положив трубку на рычажки, Рассел поправила сережку в ухе.
Коллин тихо сидел в углу. Глава администрации до сих пор не удостоила его вниманием, хотя он двадцать минут назад вошел к ней в кабинет вместе с Бёртоном.
– Повторите еще раз, когда он хочет получить деньги? – Билл вопросительно посмотрел на Рассел.
– Если к закрытию банка деньги не поступят на счет, завтрашнего дня для всех нас не будет. – Мельком скользнув взглядом по Коллину, Глория снова повернулась к Бёртону.
– Твою мать! – Бёртон встал.
– Бёртон, я полагала, вы позаботитесь об этом! – Рассел сверкнула на него глазами.
Тот оставил без внимания ее взгляд.
– Как он намеревается осуществить передачу?
– Как только деньги будут получены, он назовет место, где будет находиться предмет.
– Значит, мы должны поверить ему?
– Похоже на то.
– Как он может быть уверен в том, что вы вообще получили это письмо? – Бёртон принялся расхаживать по кабинету.
– Сегодня утром оно лежало у меня в почтовом ящике. Почту мне доставляют только днем.
Агент рухнул в кресло.
– В долбаном почтовом ящике! Вы хотите сказать, что он подходил к самому вашему дому?
– Сомневаюсь, что он доверил бы это послание кому бы то ни было.
– Как вы догадались заглянуть в почтовый ящик?
– Флажок был поднят. – Рассел усмехнулась.
– Мужества этому типу не занимать.
– Похоже, мужества у него побольше, чем у вас двоих. – В завершение этого замечания Рассел целую минуту пристально смотрела на Коллина. Тот съежился под ее взглядом и в конце концов уставился в пол.
Увидев эту молчаливую дуэль, Бёртон усмехнулся. Всё в порядке, через несколько недель парень скажет ему спасибо за то, что он вытащил его из сетей этой «черной вдовы».
– На самом деле меня ничто не удивляет, глава администрации. Теперь уже ничто. А вас? – Он посмотрел на Рассел, затем на Коллина.
Глория пропустила его замечание мимо ушей.
– Если деньги не будут переведены, следует ожидать, что этот тип в самое ближайшее время обнародует свое заявление. Как вы намереваетесь поступить в этом случае?
Внешнее спокойствие главы президентской администрации не было напускным. Она рассудила, что с нее довольно слез, довольно сидения в обнимку с унитазом, а боли и стыда ей с лихвой хватит до конца дней своих. Будь что будет; Рассел прониклась абсолютным равнодушием. И, на удивление, ей стало очень хорошо.
– Сколько он хочет? – спросил Бёртон.
– Пять миллионов, – кратко ответила Глория.
У Билла округлились глаза.
– И вы достали такие деньги? Где?
– Вас это не касается.
– Президент знает? – Бёртон задал этот вопрос, зная наперед ответ.
– Опять же, вас это не касается.
Агент не стал настаивать. В любом случае какое ему дело?
– Справедливо… Что ж, отвечаю на ваш вопрос: мы работаем над этим. На вашем месте я подумал бы о том, как вернуть деньги обратно. Пять миллионов долларов ни к чему тому, кого нет среди живых.
– Нельзя убить того, кого вы еще не нашли, – выпалила в ответ Рассел.
– Совершенно верно, глава администрации, совершенно верно.
И, устроившись в кресле поудобнее, Бёртон пересказал свой разговор с Сетом Фрэнком.
* * *
Кейт открыла дверь, уже полностью одетая. Почему-то она решила, что если выйдет в халате, разговор продлится дольше, и она будет казаться все более уязвимой с каждым следующим вопросом. А ей меньше всего хотелось показаться уязвимой, хотя именно так Кейт себя и чувствовала.
– Даже не знаю, чем я смогу вам помочь.
– Мне просто нужна кое-какая информация, мисс Уитни, только и всего. Мне известно, что вы работаете в суде, и, поверьте, я не стал бы втягивать вас во все это, однако в настоящий момент ваш отец, по моему убеждению, является главным подозреваемым в одном очень громком деле. – Фрэнк выразительно посмотрел на нее.
Они сидели в крохотной гостиной. Следователь достал записную книжку. Кейт сидела совершенно прямо на краешке дивана, пытаясь сохранить спокойствие, но пальцы ее то и дело взметались к тонкой цепочке на шее, скручивая и запутывая ее в маленькие узелки, крошечные центры тревоги.
– Судя по тому, что вы сказали мне, лейтенант, у вас почти ничего нет. Если б я была прокурором, ведущим это дело, я, пожалуй, не нашла бы оснований даже для выдачи ордера на арест, не говоря про предъявление обвинений.
– Может быть, да, а может быть, и нет.
Фрэнк следил за тем, как она теребит цепочку. На самом деле он пришел сюда не за информацией. Пожалуй, сейчас ему было известно о Лютере Уитни больше, чем его дочери. Но он должен заманить ее в ловушку. Потому что, пришел он к выводу, это будет не что иное, как ловушка. Расставленная на другого человека. К тому же какое ей дело? У него стало легче на душе от мысли, что на самом деле Кейт все равно.
