От его тона у Рассел заледенела кровь в жилах. Билл швырнул ее назад на диван.
Она молча смотрела на него. Кровь схлынула у нее с лица, глаза наполнились ужасом.
Бёртон побагровел от ярости.
– Это ты втянула меня во все! Я хотел сразу же вызвать «фараонов». Я сделал свою работу. Да, я убил эту женщину, но ни один суд в мире не признал бы меня виновным. А ты обвела меня вокруг пальца своим бредом про глобальную катастрофу, своей якобы заботой о президенте, и у меня хватило глупости купиться на твое вранье… И вот сейчас я всего в одном шаге от того, чтобы пустить коту под хвост двадцать лет своей жизни, и я не в восторге от этого. Если ты не можешь этого понять, тебе же хуже.
Несколько минут они сидели молча. Зажав в руке стакан, Бёртон разглядывал ковер, лихорадочно соображая. Поглядывая на него краем глаза, Глория пыталась унять дрожь. Она никак не могла собраться с духом и рассказать Бёртону о записке, которую только что получила. Какой от этого будет толк? Вполне возможно, Билл Бёртон выхватит пистолет и пристрелит ее на месте. При мысли о том, что насильственная смерть так близка, у Рассел застыла кровь.
Сделав над собой усилие, она села в кресло. Где-то далеко тикали часы; казалось, они отсчитывали последние мгновения ее жизни.
– Ты уверен, что он ничего не скажет? – Рассел всмотрелась Бёртону в лицо.
– Я ни в чем не уверен.
– Но ты сказал…
– Я сказал, что этот тип пойдет на все, только чтобы его девочка осталась в живых. Если он устранит эту угрозу, следующие несколько лет мы будем просыпаться, глядя на тюремные нары.
– Но как он сможет устранить эту угрозу?
– Если б я знал ответ на этот вопрос, то не переживал бы так. Но я могу заверить тебя в том, что в настоящий момент Лютер Уитни сидит в своей камере и ломает голову именно над этим.
– Что мы можем предпринять?
Схватив свое пальто, Бёртон грубо поднял Рассел на ноги.
– Идем. Пора поговорить с Ричмондом.
* * *
Пролистав свои заметки, Джек обвел взглядом собравшихся за столом. Его команда состояла из четырех кандидатов, трех младших юридических консультантов и двух партнеров. Известие об успешной сделке, заключенной для Салливана, быстро разнеслось по фирме. Все присутствующие смотрели на Джека со смесью благоговейного восхищения и уважения, к которой примешивалось немного страха.
– Сэм, вы координируете поставки сырья через Киев. Наш представитель там – тот еще проныра, играет на самой грани; присматривайте за ним, но не мешайте работать.
Сэм, уже десять лет как полноправный партнер фирмы, захлопнул портфель.
– Будет сделано.
– Бен, я просмотрел ваш отчет о лоббировании. Согласен, нам нужно надавить сильнее на Министерство иностранных дел Украины; будет очень кстати, если они окажутся на нашей стороне. – Джек открыл другую папку. – У нас примерно месяц на то, чтобы запустить это дело. Главной нашей головной болью остается нестабильная политическая ситуация в Украине. Если мы собираемся сорвать главный куш, нам нужно действовать быстро. Меньше всего нам хотелось бы, чтобы Россия аннексировала нашего нового клиента. А теперь я хотел бы потратить несколько минут на то, чтобы пройтись по…
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула секретарша Джека. Она была чем-то взволнована.
– Я ужасно сожалею, что вынуждена вас беспокоить…
– Всё в порядке, Марта, в чем дело?
– Вас просят к телефону.
– Я же попросил Люсинду отклонять все звонки, кроме самых срочных. Завтра я всем перезвоню.
– Кажется, это что-то срочное.
Джек крутанулся в кресле.
– Кто это?
– Она сказала, что ее зовут Кейт Уитни.
Через пять минут Грэм уже сидел в своей машине, новеньком «Лексусе 300» цвета бронзовый металлик. У него голова шла кругом. Кейт была близка к истерике. Ему удалось разобрать лишь то, что Лютер арестован. За что, он не понял.
* * *
Кейт открыла дверь после первого же стука, после чего буквально свалилась ему в объятия. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла дышать ровно.
– Кейт, в чем дело? Где Лютер? В чем его обвиняют?
Она подняла взгляд. Лицо у нее было таким красным и распухшим, словно ей хорошенько надавали.
Когда ей наконец удалось выдавить это слово, Джек оторопело сел.
– В убийстве? – Он обвел взглядом комнату; мысли его кружились так быстро, что не успевали зарегистрироваться в сознании. – Это невозможно. И кого же, черт побери, он якобы убил?
Выпрямившись, Кейт смахнула волосы с лица и посмотрела ему в глаза. На этот раз слова прозвучали четко, прямо, впиваясь в Грэма подобно битому стеклу.
– Кристину Салливан.
Джек долго сидел, застыв без движения, затем порывисто вскочил с кресла, посмотрел на Кейт, попытался что-то сказать, но понял, что не может. Шатаясь, он подошел к окну и распахнул его настежь, подставляя себя ударам холодного воздуха. Желудок у него бурлил чистой кислотой; она подкатила к горлу, и ему едва удалось ее сглотнуть. Наконец к ногам медленно вернулась твердость. Закрыв окно, Джек снова подсел к Кейт.
– Что случилось?
Она вытерла красные глаза какой-то тряпкой. Волосы у нее были спутаны. Она так и не сняла пальто; сапожки валялись рядом с креслом, куда она их бросила. Кейт, как могла, постаралась взять себя в руки. Достав изо рта прядь волос, она наконец посмотрела на Джека.
Слова полились из нее негромкими порывами.
– Полиция его задержала. Она… она считает, что он проник в дом Салливанов. Там никого не должно было быть… но там оказалась Кристина Салливан. – Остановившись, Кейт шумно вздохнула. – Полиция считает, что отец застрелил ее.
Как только она произнесла последние слова, глаза у нее закрылись, веки будто обрушились, не в силах держать собственный вес. Кейт медленно покачала головой, наморщив лоб, так как пульсирующая боль в висках резко усилилась.
– Это же безумие. Лютер ни за что не пошел бы на убийство.
– Не знаю, Джек. Я… я просто не знаю, что думать.
Встав, Грэм снял пальто и провел рукой по волосам, стараясь собраться с мыслями.
– Как ты это узнала? – Он посмотрел на Кейт. – Черт возьми, как полиции удалось схватить его?
Вместо ответа она затряслась всем своим телом. Боль стала такой сильной, что, казалось, ее можно увидеть; она зависла над хрупким женским телом, прежде чем обрушиться на него яростными ударами. Кейт вытерла лицо тряпкой. Ей потребовалось очень много времени, чтобы повернуться к Джеку, по одному дюйму за раз, словно она была древней старухой. Глаза у нее по-прежнему оставались закрытыми, дыхание прерывалось судорожными всхлипываниями, будто воздух застревал в легких и вынужден был предпринимать могучие усилия, чтобы вырваться наружу.
