Когда мы пришли, один из моих друзей невольно воскликнул: «Да тут собрались одни евреи!» А я подумал: неужели жертвы сталинских репрессий состояли из одних евреев? И действительно, мы увидели их. Впереди, в окружении своих выкормышей — Явлинского, Немцова, Хакамады, Кириенко, Гайдара, правозащитника Сергея Ковалева, главы «Мемориала» Юрия Афанасьева — шествовал бывший член Политбюро А.Н. Яковлев. Здесь, на этом еврейском шабаше, мы увидели практически всех известных дсмократов рангом поменьше, начиная от Новодворской с Боровым и кончая Щекочихиным с Иваненко.
Правда, этих «жертв» собралось немного, что-то порядка двухсот человек. Остальные, как и мы, были просто любопытствующими и случайными прохожими — как-никак Лубянка — это центр Москвы, и без людской массы она не бывает. Речи, которые мы прослушали, походили на речи психически ненормальных людей. Особенно среди собравшихся выделялись Явлинский со своей постоянно дергающейся головой и еврейская экстремистка Новодворская.
После посещения этого омерзительного сборища я решил вникнуть в историю и попытаться узнать, что же на самом деле представляют собой «жертвы политических репрессий». Первым делом обратился к справочникам и энциклопедиям. Объяснения такого термина я не нашел, так как его просто не оказалось ни в одном справочном издании. А вот слово «репрессия» в Большой Советской Энциклопедии обозначает — «наказание, применяемое государством». И все! Никаких делений на политические и неполитические.
Как-то еще в советское время, когда демократы (а они уже тогда были в Кремле) проводили очередную кампанию на лагерную тему, я отдыхал в одном из санаториев Друскининкая. Вечером, за чаепитием с соседями по палате, зашел разговор о репрессиях. Мои собеседники оказались репрессированными, и мне, как более молодому, оставалось только их слушать. Каждый из них поведал свою историю пребывания в лагерях. Один рассказал, как он до войны, в общественном месте, на вокзале, в словесной перебранке с пассажирами, стоявшими в очереди за билетами на поезд, нецензурно выругался, за что и был осужден на пять лет. Сам родом из Ленинграда, он всю войну проработал в Магадане. Лагерь, как поведал «пострадавший от сталинских репрессий», спас его от голодной смерти, если бы он остался в блокадном Ленинграде.
Второй рассказал еще более курьезный случай. «Был молодым, а в молодости кто не хулиганит. С получки решили с товарищем выпить. Тогда водку продавали в небольших бутылочках — четвертинках (чекушках): в народе такую водку называли «рыковкой». Выпили одну, оказалось мало. Взяли вторую — тоже мало. Обычно бутылку открывали, ударяя ладонью по дну бутылки. А тут как назло пробка плохо поддавалась, и я невольно произнес появившиеся в ходу стишки: «Рыкова в жопу, Сталина долой, да здравствует Николай Второй». Подошли два милиционера, взяли меня под локотки, и загремел я тоже на пять лет».
Ну а третий мой собеседник оказался преподавателем из Москвы. Он рассказал, что до войны работал в кожгалантерее и периодически воровал кожу. Попался, и дали ему 15 лет. Но что интересно, этот еврей (а он этого и не скрывал, в отличие от нынешних демократов), поведав о своей лагерной жизни, в конце беседы разоткровенничался и прямо сказал:
«Переходя из одного лагеря в другой, я вплотную столкнулся с осужденными, много увидел и познал. И будь моя воля, я бы 90 процентов из них расстрелял». Я его спросил, а как же говорят, что многие из них осуждены незаконно. «Какое там незаконно! — возразил мой собеседник, — одни уголовники, казнокрады, растратчики государственного имущества, да и просто «враги народа». Кого он имел под термином «враги народа», не стал спрашивать. Выслушав рассказы репрессированных, я обратил внимание на то, что никто из них не сказал, что он сидел незаконно, и никто из них не поносил Советскую власть, хотя всем им она изрядно «насолила».
Можно ли этих, в общем-то рядовых людей назвать жертвами политических репрессий? Кто же из них пострадал за политику? Тогда эти вопросы я не задавал, так как самого термина «жертвы политических репрессий» не было. Мы знаем, есть хозяйственные преступления, совершенные по халатности, есть экономические преступления, есть уголовные и т. д. А политические? Невольно возникает вопрос, это те, кто не ворует, не убивает, а, находясь у власти, занимается политикой?
А теперь, обращаясь к истории и рассматривая подсудимых, проходящих по процессам 30-х годов, невольно видишь сходство их с нынешними демократами. Только тогда у тех демократов 30-х годов не получилось свергнуть Советскую власть, а у нынешних получилось. Разве казненные Сталиным члены ленинского политбюро не похожи на членов горбачевского полит — бюро? А члены ВЦИКа и ЦК разве не походили на членов горбачевского ЦК? Например, Бухарин и Яковлев, Рыков и Черномырдин (или Гайдар), Горбачев и Раковский, маршал Тухачевский и маршал Шапошников, Ягода и Бакатин и т. д. Сравнение само собой напрашивается. Нет, бывшие члены Политбюро и ЦК, ставшие сегодня демократами, никого лично не расстреливали. Но их действия принесли горе миллионам людей, страна потеряла национальную независимость и обороноспособность, да и государства как такового нет. Их антинародная, античеловеческая политика привела к гибели 10 миллионов человек (если считать ежегодную убыль населения в миллион человек). Именно они по подсказке своих хозяев из Вашингтона и Тель-Авива разожгли очаги гражданской войны на всей территории бывшего СССР.
Значит, если сегодня, например, на скамье подсудимых окажутся Горбачев, Яковлев, Ельцин (если он жив), Шеварднадзе, Алиев, Примаков, Вольский, Разумовский и другие члены и кандидаты в члены Политбюро и суд их осудит к высшей мере наказания, то они тут же должны быть причислены к жертвам политических репрессий? Но ведь если трезво посмотреть, что они натворили, то иначе как гитлеровцами их не назовешь. Они выполнили точь-в-точь планы Гитлера по расчленению СССР. Все, что они делали, они делали умышленно, их действия были организованны и скоординированны, так как они перешли на службу к американским и израильским сионистам.
Реабилитация своих предшественников, демократов 30-х годов, новым демократам нужна для того, чтобы оправдать свои действия по грабежу России и сделать их законными, чтобы оправдать государственный переворот 1991 года, чтобы их оправдали за те миллионные жертвы «перестройки», которую они осуществили под лозунгом демократии.
Опровергать все, что написано новыми демократами о репрессиях, о Сталине, расстрелявшем «любимца партии» Бухарина и других троцкистов — неблагородное занятие. Но на самой чудовищной лжи придется остановиться. Это вопрос о том, был или не был заговор в 1937 году. Ведь поток этой лжи до сих пор не прекращается.
Многие писатели и драматурги хорошо погрели руки на теме «сталинские репрессии». А сама реабилитация сторонников Троцкого хоть и совершена, но продолжает сопровождаться яростным поношением Сталина, какого не было даже во времена Хрущева. Драматург А. Гельман, как и историк О. Лацис, именует Сталина «палачом», «бандитом» (см., например, статью «Время собирания сил», «Советская культура» от 9 ноября 1988 г.). Да, они, гельманы и лацисы, вновь собирают силы после поражения своих предков в 1937 году.
Легко себе поэтому представить политические последствия такой реабилитации. С партией, которая позволяет проделывать над собой такие «эксперименты», может случиться и случилось то же самое, что с кораблем в шторм. Он может перевернуться и пойти ко дну. С реабилитацией троцкизма партия прекратила свое существование.
