Прошло всего два месяца после подписания Генерального соглашения, и в СССР начался невиданный скачок в реорганизации промышленности. 12 января 1939 года опубликован указ Президиума Верховного Совета СССР «О разделении Наркомата оборонной промышленности на четыре народных комиссариата»: авиационной промышленности, судостроительной промышленности, народного комиссариата боеприпасов и народного комиссариата вооружения. Во главе этих вновь образованных ведомств были поставлены соответственно Каганович М. М., Тевосян И. Т., Сергеев И. П., Ванников Б. Л.
20 января последовал Указ «О разделении народного комиссариата тяжелой промышленности на шесть народных комиссариатов»: топливной промышленности, электростанций и электропромышленности, черной металлургии, цветной металлургии, химической промышленности и промышленности строительных материалов. Наркомами стали: Каганович Л. М., Первухин М. Г., Меркулов Ф. А., Самохвалов А. И., Денисов М. Ф., Соснин Л. А.
6 февраля — Указ «О разделении народного комиссариата машиностроения на три народных комиссариата»: тяжелого машиностроения (нарком Малышев В. А.), среднего машиностроения (нарком Лихачев И. А.), общего машиностроения (нарком Паршин П. И.). К июню 1939 года было создано 28 новых народных комиссариатов. На посты выдвигалась в основном молодежь в возрасте 28–30 лет.
Но участие фашистской Германии в создании советского военно-промышленного комплекса не ограничилось только этими, чисто организационными мерами. Она внесла в него и значительный материальный вклад…
23 мая 1939 года Гитлер сжег за собой все мосты. В этот день он объявил своим генералам, что большая война в Европе неизбежна. В течение двух лет им предстоит разгромить Англию, Францию и Польшу, а потом и СССР, который, прежде чем быть разбитым, должен был дать Германии ресурсы, необходимые для войны на Западе. Тогда же был оглашен и срок нападения на Польшу — 1 сентября 1939 года. Но до этого срока необходимо было любой ценой уговорить Россию дать рейху вожделенное сырье — хлеб, жидкое топливо, марганцевую руду, хлопок, фосфаты, асбест.
Немцы задействовали все каналы для форсированного сближения с СССР, но русским спешить было некуда: уходила неделя за неделей, а дело дальше дружелюбных разговоров не шло. Наконец, 15 августа, когда до объявленного срока нападения на Польшу оставалось каких-нибудь две недели, Риббентроп предложил Молотову заключить пакт о ненападении на 25 лет и просил принять его в Москве 18 августа. Молотов, как будто не понимая всей отчаянности немецкого положения, поставил условием предварительное заключение торгово-кредитного соглашения. И немцы, которым в преддверии войны впору было самим искать кредита, поспешили через три дня заключить такой договор на 350 миллионов марок, по которому в СССР поставлялись уникальные металлообрабатывающие станки, предметы вооружения, химическое оборудование, прокат, краны, двигатели и т. д.
После того, как главное условие было выполнено, Риббентроп снова насел на посла Шуленбурга, требуя, чтобы тот добился согласия на его, Риббентропа, приезд в Москву для заключения пакта о ненападении. Но, поскольку Москва и на этот раз не спешила с ответом, Гитлер, смирив свою гордыню, первым обратился к Сталину с посланием, в котором просил принять Риббентропа. И тот любезно назначил встречу на 23 августа. Именно в этот день и был подписан в Москве пакт о ненападении с пресловутым секретным протоколом.
Но вот странность: прошел всего месяц, в течение которого была разгромлена Польша, и Риббентроп снова просит у Молотова аудиенции; предлог туманный — отработка вопроса о Польше…
Вечером 27 сентября 1939 года Риббентроп прибыл в Москву, сразу был принят Молотовым и беседовал с ним с 10 часов вечера до 3.30 утра. В течение двух часов при этой беседе присутствовал Сталин. Утром 28 сентября переговоры, содержание которых хранилось в строгой тайне, продолжились. Вернувшись в Берлин 29 сентября, Риббентроп тут же отправился к Гитлеру и имел с ним долгую беседу наедине.
Тайна второго визита Риббентропа в Москву проясняется только сейчас. Похоже, что рейхсминистр обговаривал с советским руководством окончательные детали личной встречи Сталина с Гитлером. На то, что такая встреча должна была состояться, указывают многие источники, назывались и различные даты этой встречи. Сегодня можно дать точные ответы на эти вопросы: найдена переписка Сталина с послом Германии в СССР Шуленбургом…
«Послу Германии в СССР
графу Вернеру фон дер Шуленбургу
Исх. № 960 от 3 сентября 1939 г.
Я принципиально согласен встретиться с господином Адольфом Гитлером. Неизменно буду рад этой встрече. Организацию встречи я поручил своему наркому внутренних дел тов. Берия.
С уважением И. Сталин».
Шуленбург уведомил Гитлера о согласии Сталина встретиться. Об этом на копии письма сохранилась запись:
«В 17 ч. 10 мин. по моск. времени 9 сентября 1939 г. звонил 2-й секретарь посольства Германии в СССР и просил передать тов. Молотову, что господин рейхсканцлер Адольф Гитлер послание тов. Сталина получил».
Затем последовало еще письмо.
«Послу Германии в СССР
графу Вернеру фон дер Шуленбургу
Исх. № 1001 от 20 сентября 1939 г.
Сообщите рейхсканцлеру Германии Адольфу Гитлеру, что я готов буду встретиться с ним лично 17,18 и 19 ноября 1939 г. во Львове. Полагал бы прибыть специальным поездом и провести встречу в моем вагоне.
С уважением И. Сталин».
На полях сохранившейся копии запись сотрудника НКИД. который, по-видимому. держал связь с посольством Германии в СССР и записывал ответ германского посла: «Не ноябрь, лучше октябрь, т. к. у господина Адольфа Гитлера свободная неделя может быть в октябре, а числа можно оставить те же. Прошу передать тов. Молотову. 26 сентября 1939 года. Дата говорит, что приезд в Москву Риббентропа на следующий день был связан, по-видимому, с деталями предстоящей встречи и сроками. Последовало третье письмо Сталина.
«Послу Германии в СССР
графу Вернеру фон дер Шуленбургу
Исх. № 1037 от 11 октября 1939 г.
Прошу Вас окончательно считать временем встречи 17, 18 и 19 октября 1939 г., а не 17–19 ноября, как это планировалось ранее. Мой поезд прибудет к месту встречи в 15 ч. 30 мин. 17 октября 1939 г. Органами НКВД предприняты все меры для безопасности планируемого мероприятия.
С уважением И. Сталин».
Ниже подтверждение, полученное из посольства Германии в СССР: «Для Молотова. Информация не менялась. Все остается в силе без изменения». Препятствий к встрече лидеров двух великих держав Европы не было…
Но установление факта и даты встречи, увы, не проливают света на содержание состоявшихся переговоров. О нем можно лишь гадать по характеру предшествующих и последующих событий. Месяц, прошедший после капитуляции Польши, требовал от Гитлера важных решений. Хотя Англия и Франция, объявившие Германии войну сразу после ее нападения на Польшу, не вели активных боевых действий, Гитлера беспокоило то, что эти страны пребывают с ним в состоянии войны. 6 октября 1939 года, выступая в рейхстаге, он дал понять, что готов заключить с ними мир. Но Даладье и Чемберлен отклонили его мирные предложения соответственно 7 и 12 октября. Предвидя отказ, Гитлер 10 октября ознакомил генералов с Директивой № 6 на продолжение войны на Западе.
