Участок у дедули был немаленький, машинально отметил Алби. Соток двадцать. По такому с лейкой не набегаешься. А с другой стороны, легче провести воду во все концы огорода, пусть и по-простому, через резиновые шланги. Но судя по всему, деду Федору это было неинтересно. Не для облегчения труда робот строился, а ради забавы. Да не своей, а внучкиной.
Дом вблизи выглядел лучше. Да, просел с одной стороны, и стекла выбиты. Но сложен из мощных бревен, подклет крепкий. Даже резные наличники и прошивни на крышах сохранились. Алби подумал, что легко мог бы привести дом в порядок своими силами, не тратясь по-крупному на материалы.
– Совсем сгнила хибарка, – сказала Мария, подходя к крыльцу с просевшими ступеньками.
– Это не гниль, их нарочно ломали, – присмотревшись, сказал Алби. – Дверь тоже взломали, окна выбили. И крышу повредили, вон и капает на угловую «связку». Над домом просто надругались. Он простоял бы еще сотню лет.
– Вряд ли. Когда я была маленькой, он уже сыпался.
– Потому что не ухаживали за ним. Прадед твой не плотничал ведь? Не чинил тут ничего и даже не красил?
– Нет. Его только техника привлекала.
– Запустил дом. Зря. Я бы такой холил и лелеял. Укреплял фундамент, кладку новым бетоном заливал, столбы на крыльце обновил бы, морил дерево снаружи.
– Что ты, артист, в строительстве понимаешь?
Чуть не прокололся!
– Ты права, ничего. Но я же мужик. Могу гвоздь забить, а при желании и научиться чему-то посложнее.
– Одно дело гвоздь забить, другое – спасти старый деревянный дом.
Мария бродила из комнаты в комнату. Беспрестанно чихала. Пыль вызывала у нее аллергию и заставила-таки покинуть дом. Вышла она через заднее крыльцо. Алби последовал за ней.
– Хочу на чердак забраться, – сказала Маша. – Поможешь?
– Изнутри не получится. Опасно. Снаружи можно попробовать. Лестница нужна.
– Есть такая, – выпалила она и кинулась к сараю.
От сарая, правда, тоже мало что осталось. И через пару минут она вернулась с кислым лицом.
– Что там?
– Иди сам посмотри.
Алби так и сделал. Пошел и посмотрел.
– Да, это, конечно, не вполне лестница, – согласился он с Марией, увидев две длинные палки, соединенные парой поперечных досок, находящихся друг от друга на метровом расстоянии. – Но мы и по этой конструкции заберемся.
Взяв бывшую лестницу под мышку, он направился к дому.
– Только учти, на чердаке пыли будет еще больше, чем в доме, – предупредил Алби девушку.
– И что теперь, не лазить?
– Я бы на твоем месте воздержался. Если хочешь там что-то найти, скажи. Я посмотрю.
– Давай тогда так. Ты заберешься, осмотришься. И скажешь мне, что там.
– Договорились.
Алби приставил лестницу к дому и начал карабкаться наверх. Было трудно. А еще некрасиво. Это если смотреть со стороны, как смотрела на него Маша.
– Главное, не пукнуть, – бормотал он, подтягиваясь. – И не сорваться. Тогда будет не только смешно, но и грустно.
– Что такое? Что ты говоришь? – всполошилась Маша.
– Ничего, – прокряхтел Алби в ответ. – Я просто громко дышу. Это помогает. Как при родах.
Наконец он забрался. Вспотел так, что кудри повисли. Челка и волосы на висках облепили лицо. Не желая показываться Марии в таком виде, Алби сразу нырнул в чердачное окно. И чуть было за это не поплатился. Доски под тяжестью его тела треснули. Он чудом не провалился вниз. Но отделался лишь легким испугом и содранной кожей на щиколотке.
– Ты в порядке? – крикнула Мария. Услышала треск и обеспокоилась.
– Да, все нормально! – пробубнил себе под нос Алби.
Огляделся и сразу же увидел сундук. Деревянный, грязный, пыльный, подбитый металлом на углах. Когда-то сундук запирался на огромный «амбарный» замок, но сейчас не было не только замка, но и ржавые петли кто-то сорвал. Алби подошел и откинул крышку. Внутри – та же пыль, грязь, деревянная труха. А еще немного хлама: обрывки, осколки, обломки.
– Миша! – послышалось с улицы. Вот неугомонная, чертыхнулся Алби про себя. – Я все же хочу подняться.
– Тут опасно находиться. Не вздумай! – крикнул он в ответ, хотя на самом деле уже чувствовал себя на чердаке вполне уверенно. Через сломанные доски он легко перешагивал, а под покосившиеся балки подлезал.
– Если на чердаке что-то интересное, я рискну.
– Ничего тут нет.
– Мама говорила, там хранились фотографии. Разная утварь, одежда…
– Нет тут ничего! Я сниму видео на телефон, сама посмотришь. Дети все растащили. Они обожают заброшенные дома и шарят по ним, – сообщил Алби со знанием дела.
Потому что сам так делал, когда учился в младших классах. Только пацанам нужны были вовсе не старая посуда или одежда. Они искали ножи, гильзы, спиртное – в их рабочем районе каждый второй мужик выпивал и имел «нычки», о которых забывал.
– Хорошо. Жду.
Он достал мобильник, хотел включить камеру, но случайно нажал на фонарик. Когда луч света упал на дно сундука, Алби заметил нечто интересное. Осколок тарелки. Но странный. Края ровные, а на внутренней стороне нарисовано… что-то вроде карты?
Алби схватил осколок и поднес к свету. Ну, точно! Карта. Точнее, одна четвертая часть.
– Эврика! – вскричал Алби. Но тут же зажал себе рот рукой и едва слышно перевел на русский: – Я нашел…
Осколок был довольно большим, в карман джинсов не убирался. Пришлось завернуть в платок и сунуть под футболку. Когда в машину сядет, перепрячет.
После этого Алби быстро снял видео и выбрался на крышу. Чтобы снова не позориться, спускаясь лестнице, решил спрыгнуть. Жаль, получилось неуклюже. При приземлении Алби свалился прямо под ноги Марии.
Она перепугалась, бросилась его поднимать. Он отбрыкивался. Не из-за того, что боялся уронить свою мужественность, из-за осколка. Вдруг нащупает?
Поднялся Алби с горем пополам, потому что, как оказалось, ногу подвернул. Но виду не подал.
– Совсем ничего интересного не нашел? – спросила Мария.
– Нет. Сама посмотри, – и протянул ей телефон. – Теперь куда?
– На кладбище. Навестим могилки и домой. Зря я сюда приехала.
А я нет, подумал Алби и повел девушку к машине.
Катерина
Борисов не брал трубку. Она безрезультатно звонила ему на протяжении двух часов. Разозлившись, Катя швырнула телефон на диван и пошла на кухню. Есть не хотелось, а готовить – да. Когда волнуешься, нужно что-то делать. Кулинария всегда помогала. Когда она ругалась с женихами, то вставала к плите и стряпала. И все получалось! Зря говорят, что вкус блюда зависит от настроения повара. От Катиной стряпни все были в восторге, в том числе женихи, которых она потчевала настоящими кулинарными шедеврами, когда они приходили мириться. Увы, путь к мужским сердцам через желудок она так и не проложила. Но все равно любила кормить «своих» мужчин.
