И еще Марина поняла, что Катюшу ее отец и дядя так и не нашли. И где искать, похоже, не знают.
– Подумаю об этом потом. Сейчас у меня своих проблем хватает.
И Марина поехала в больницу. Как и следовало ожидать, Нина Георгиевна уже была там. И самое неприятное, что и нынешняя зазноба Толика рядом с ней также присутствовала. С тех пор как Марина ее видела, она вроде как еще больше раздалась в ширину. Красотой она не блистала, но рыдала с упоением. Этого у Настюши было не отнять. Она цеплялась за руку Нины Георгиевны, то и дело поднимая к той залитое слезами лицо и осведомляясь, будет ли ее обожаемый Толик жить.
Но больше всего Марину поразило то обстоятельство, что эта девица обращалась к Нине Георгиевне на «ты» и называла ее мамой. Последнее заставило Марину и вовсе выпасть в осадок. Сама она не осмеливалась даже мысленно допустить такой мысли, что у нее может завестись еще одна мама. Какая же это мама? Мама – это та, которая тебя родила, которая тебя любит и для которой ты – родная дочь. А это чужая тетка, разве она тебе мама? Дурочка! Вот что хотелось крикнуть Марине. Да для этой тетки ты навсегда останешься чужачкой, посягнувшей на самое для нее дорогое, на ее сына.
Но пухлая дуреха ни о чем таком не думала. Она лишь рыдала и спрашивала:
– Мама, врачи сказали, что с ним все будет в порядке. Правда, мама?
А Нина Георгиевна, вместо того чтобы уверить, что да, так и будет, говорила совсем другое:
– Что там эти здешние врачи понимают. Были бы еще светила из столицы, а так… Да и вообще, деточка моя дорогая, разве же можно что-то про жизнь человеческую знать наверняка? Сказать-то они всякое могут, а как оно на самом деле будет…
Разумеется, такие реплики вызывали новый фонтан рыданий, на который Нина Георгиевна смотрела вроде как с удовлетворением. Марина пригляделась к выражению ее лица и все поняла. Да, Нина Георгиевна получает своеобразное удовольствие, глядя на то, как убивается девчонка. Вот как надо любить Толика! Вот это я понимаю! Места себе девочка не находит, рыдает так, что с лица спала. Того и гляди заболеет, рядом с Толиком придется ее уложить. Вот это страсть! Вот это сила! Такой девочке и Толика отдать не жалко, ясно, что попадет мальчик в хорошие, добрые и заботливые руки.
Присутствие этих двоих в непосредственной близости от палаты, в которой лежал Толик, вызывало новые затруднения. Прорваться через такой плотный кордон у Марины шансов не было.
«Нина Георгиевна – это настоящая крепость. Да и Настенька, если встанет в дверях, полностью закроет дверной проем».
От соперниц нужно было срочно избавляться. И немного подумав, Марина устремилась прочь. Несколько минут спустя по громкой связи больницы было сделано следующее объявление:
– Владельца автомобиля «Хонда» регистрационный номер… просят забрать машину, она перегораживает выезд машин «Скорой помощи». Повторяю, просьба забрать машину, в противном случае будет вызван эвакуатор.
Последней фразой Марина особенно гордилась. И она стоила ей дополнительных двух тысяч. Но девушка не пожалела об этих потраченных деньгах. Связываться с эвакуаторщиками Нина Георгиевна не захочет и полетит вызволять свою машину. Марина успела вернуться вовремя и увидела, как Нина Георгиевна устремилась к выходу, волоча за собой девицу, которая по-прежнему висла у нее на руке и, что удивительно, снова рыдала. Марине даже показалось, что Нина Георгиевна не очень-то и замечает дополнительный груз, который ей приходилось нести.
Когда дорога освободилась, Марина забежала в палату, где лежал Толик, и быстренько прикрыла за собой дверь. Толика она увидела сразу. Собственно говоря, кроме него, тут больше и не было никого. Нина Георгиевна успела выбить для своего сыночка одноместную палату, как полагала Марина, самую наилучшую из имеющихся в этой маленькой областной больнице.
Какое-то время они с Толиком молча таращились друг на друга. А потом Толик протянул руку, и Марина с тревогой увидела, что тянется он к красной кнопке экстренного вызова медперсонала.
– Э-э-э, нет! – закричала она и коршуном кинулась на бывшего жениха.
Завязалась короткая борьба, закончившаяся полной победой Марины. Толик и в лучшей форме никогда не мог оказать ей достойного сопротивления. Иногда Марина даже думала, что из него получился бы отличный муж. Бить ее он бы не только не смел, но даже элементарно бы не смог.
– Что тебе нужно, убийца? – прошипел Толик. – Пришла закончить начатое?
Голос у него был странный. Впрочем, оно и неудивительно, совсем недавно его пытались задушить, и до сих пор горло Толика прикрывала широкая повязка.
Марина удивилась:
– Я убийца? Я?
Толик молча кивнул. Он глядел на Марину со страхом, и это было ей неприятно. Нет, совсем не так рисовалась ей их встреча.
– Ты что думаешь, это я пыталась тебя задушить?
Толик снова кивнул. Нет, это переходит все границы разумного!
– Ну, знаешь! Придумай что-нибудь более толковое! Зачем мне тебя убивать?
– Из ревности.
– Какой ревности? К кому? К этому милому розовощекому ангелу, который к тебе спустился не иначе как с небес? Да живите вы и будьте счастливы.
– Ты хотела меня убить.
– Не хотела.
– Нет, хотела.
– Если ты считаешь, что я ненавижу тебя настолько, что желаю твоей смерти, зачем ты приперся на дачу к моей подруге? Ты же знал, что я там?
– Знал.
– И как узнал?
– Твоя Катя у меня в друзьях. Она выложила ваши фотки. Ты, она, Жанна – вы все на озере. И адрес указала.
– И зачем приехал? Да еще один! Ночью! И без охраны! Ты понимал, что сильно рискуешь?
Толик снова кивнул. И при виде этой жалкой покорности вся злость у Марины куда-то улетучилась. Она смотрела на Толика и думала: неужели когда-то она могла всерьез рассматривать это ничтожество в качестве своего мужа? И где были ее глаза? И голова? И все прочие части тела, ответственные за принятие таких важных судьбоносных решений. Где они были?
– И зачем приезжал?
Толик отвел глаза.
– Говори! – потребовала от него Марина.
Толик что-то пробормотал.
– Не слышу!
Толик пробормотал на этот раз чуть громче, но все равно слишком тихо, чтобы Марина могла хоть что-то разобрать. Нет, так дело не пойдет.
Она подошла ближе, встала над Толиком и угрожающе произнесла:
– Спрашиваю тебя в последний раз: зачем приезжал?!
Деваться Толику было некуда. Он взглянул на Марину с опаской и пролепетал:
– Мириться. Прости меня.
Марина смотрела на него с сомнением. Мириться он надумал. А с чего вдруг? Непохоже, чтобы Толик собирался вернуться. Даже если бы такая мысль у него и мелькнула, то ни его дражайшая мамочка, ни толстопопая подружка его бы попросту не выпустили из своих объятий.
