– Кто ж мясо в вентиляциях-то хранит? В холодильнике оно, наверное, в морозильнике!
– В морозильнике… – эхом повторил капитан Мухин и задумался.
– Да нет там никакого мяса! – Феликса начала уже раздражать эта история, отвлекающая от основного дела. – Этому скелету, если он настоящий, лет десять! Труп разложился давно!
– Так зачем ему тогда кости? Если мяса нет?
Капитан Мухин смотрел на Феликса блестящими глазами-пуговицами, и было непонятно – это он все-таки в шоке от услышанного или просто человек такой.
Алевтина криво усмехнулась и произнесла:
– Дмитрий Алексеевич, вы нас пугаете! Необязательно все каннибалы, кто имеет дело с человеческими костями. Они могли ему понадобиться, например… для каких-нибудь магических ритуалов.
– Ага, понятно. – Дмитрий снова часто-часто заморгал, осмысливая информацию. – И где он эти кости взял?
– Это уже ваша задача выяснять! – отрезал Феликс. – Мы свое дело сделали! Можешь отправлять по адресу оперативников, мол, поступил сигнал, что в вентиляционной шахте хранятся человеческие останки, и далее по протоколу.
– Ну да, ну да, так и сделаю…
– И выясни для нас, пожалуйста, всю имеющуюся информацию по Ивану Сергериди, владельцу картинной галереи, ныне покойному, – как бы между прочим бросил Феликс.
Дмитрий Алексеевич расстегнул молнию кожаного портфеля-папки, извлек блокнот с ручкой, переспросил имя-фамилию и записал.
– Обстоятельства смерти, адреса-телефоны родственников нужны?
– Нужны.
– Быстро надо?
– Желательно.
– Понял.
Застегнув портфель, Дмитрий встал со стула и направился к выходу. В дверях он затормозил, оборачиваясь. Сотрудники агентства в полном составе стояли у стола секретаря и смотрели ему вслед.
– Спрашивать, как вы узнали про кости, я не буду, да? У вас наверняка свои технические секреты имеются.
– Да-а-а! – нестройным хором ответили они, а Гера для пущей убедительности поднял повыше свой планшет и помахал им в воздухе. – Последние, новейшие, секретные разработки!
– И я могу не сомневаться в достоверности информации? Кости в квартире точно есть?
– Если хозяин их оттуда не вынес, то точно есть, – ответил Сабуркин. – В вентиляционной шахте, прямо над унитазом.
– Понял, понял. Ладно, до завтра, всем пока.
Капитан вышел и аккуратно прикрыл за собой входную дверь.
Прежде чем коллектив взялся обсуждать реакции Мухина, Феликс сказал, что рабочий день окончен и все могут отправляться по домам. Сотрудники стали расходиться, не спешил лишь Никанор Потапович – прибирающий офис старик всегда уходил последним. Попрощавшись с дедом и внучкой, ушел и Феликс.
Пока Никанор закрывал окна, Арина взялась подметать пол. Двигалась девушка рассеянно, то и дело натыкаясь метелкой на мебель. Дед посмотрел на нее раз, другой и спросил:
– О чем призадумалась, красна девица? Или кости эти, будь они неладны, все из головушки не выходят?
– Кости тоже, но… – Арина замерла посреди комнаты, глядя поверх головы Никанора. – Знаешь, дедушка, я стала понимать нашу силу и то, как она может работать с народом. Да, пускай мы другие, никогда не станем своими, но мы можем находиться среди людей и своими поступками создавать невидимые нити связи с обществом. Мы будем вместе со всеми, не теряя себя, понимаешь? И еще мы – ценные. Мы очень ценные! И мы не должны были просто так пропасть, сгинуть! Мы теперь как тайные стражи людей, мы их хранители! То, что сделал Феликс Эдуардович, то, что он нас собрал и дал возможность быть собой, жить в обществе – это потрясающий, бесценный подарок! Феликс Эдуардович, он…
– Он – вампир! – перебил дед. – От черта отстал, а к людям не пристал! Подарки все его бесценные цену-то имеют! И не за-ради нас конторка вся эта затевалась, а токмо для его собственной надобности!
– Вот видишь, как хорошо, – с мечтательным, светлым лицом улыбнулась Арина. – Даже его собственная надобность принесла такую пользу всем нам. Наверное, так бывает только у великих людей.
– Он не человек, он – вампир! Что угодно, кого угодно может изобразить да показать, вот только таковым-то он и не является!
– Дедушка, почему ты его так не любишь?
– А что он – девица румяная, любить его да вздыхать тайком? Я про него правду знаю, изнанку его вижу, в мороке очарованным не хожу! Ничего не скажу, Феликс толковый, честь да благородство имеет, да только в очарованность впадать не надобно!
– Она такая дивная, очарованность эта… – снова мечтательно улыбнулась Арина, чем окончательно рассердила дедушку.
Никанор велел немедленно прекращать пустомельство, заканчивать уборку да отправляться до дому. И внучка послушно продолжила мести пол.
Заехав по дороге в супермаркет за кокосовыми орехами для себя и ужином для крысы с вороном, Феликс добрался до своей высотки с ощущением подступающего голода. Голод ощущался слабо, времени было предостаточно. Однако когда Феликс вошел в вестибюль дома, на него вдруг навалилась такая усталость, что он еле устоял на ногах. Кивнув охраннику за стеклянной конторкой, мужчина пошел к лифтам, не чувствуя в себе сил подниматься по лестнице. Зайдя в кабину, он нажал кнопку этажа, привалился к стенке и закрыл глаза, не желая рассматривать отражение пустого костюма с едва намеченными контурами лица и рук.
Войдя в квартиру, Феликс разулся и пошел на кухню, на ходу расстегивая пиджак. Положив на стол пакеты, он приоткрыл дверцу холодильника, чтобы убрать в него орехи, как вдруг пол закачался под ногами и стал куда-то уплывать. Феликс попытался схватиться за край стола, но промахнулся и как подкошенный рухнул на пол.
Глава 12
Сознание возвращалось медленно, нехотя. Феликс словно выплывал из муторной трясины. Вскоре пришло ощущение, что на лоб что-то льется, а в лицо дует ветер. Когда он смог открыть глаза, то сквозь размытую пелену увидел, что ветер – от крыльев Паблито. Птица стояла на его груди и усиленно размахивала обоими крыльями. А вода лилась на лоб усилиями Дона Вито. Крыс забирался на стол, отрывал кусочки бумаги от упаковки продуктов, смачивал их под краном, спускался вниз и выжимал воду на лицо Феликса. Вокруг его головы было уже разбросано не меньше десятка мокрых бумажных комочков. Моргнув пару раз, Феликс обвел взглядом пространство над головой и ощутил мгновенный прилив дурноты от, казалось бы, малейшего движения глазных яблок.
– Феликс, дорогой, что с тобой? Что случилось? – перепуганно запищал крыс, увидев, что тот приходит в себя.
– Не знаю, – ответил он, с трудом размыкая губы. – Слезь с меня, Паблито.
Ворон спрыгнул с его груди на пол и, тяжело дыша, опустил крылья.
Феликс пролежал на полу еще не меньше получаса, прежде чем смог приподняться и сесть, прислонившись спиной к дверце кухонного шкафа. Перед глазами все плыло, тело не слушалось, к горлу то и дело подкатывало обжигающее удушье.
